Роза Йорков - Жюльетта Бенцони Страница 12

Сбросив свою крылатку а-ля Шерлок Холмс, Гордон Уоррен уже куда меньше походил на птеродактиля. В отлично сшитом сером костюме он выглядел как раз так, как и должен выглядеть человек его положения — крупный чиновник, находящийся при исполнении ответственейших обязанностей, не чуждый манер и обращения истинного джентльмена. Рука, которая указала на стул вошедшему гостю, не отличалась изяществом, но была ухожена и заставляла предположить недюжинную физическую силу у ее обладателя. Другой рукой шеф полиции положил перед собой на стол визитную карточку, которую Альдо вручил своему провожатому.

— Князь Морозини из Венеции? Прошу меня простить заранее, но я не знаю континентальных обычаев — как я должен к вам обращаться: ваше высочество? ваше превосходительство?

— Избави бог, попросту князь, сударь или сэр, — сказал Альдо с легкой улыбкой. — Поверьте, я тревожу вас вовсе не для того, чтобы обсуждать проблемы европейского протокола, господин начальник полиции.

— Благодарю за любезность. Мне передали, что вы хотели поговорить со мной о деле Фэррэлса. Вы друг сэра Эрика?

— Исходя из того, что я имел честь быть приглашенным на его свадьбу, можно сказать и так. Но на самом деле я был скорее другом леди Фэррэлс, которую повстречал в Польше, когда она была еще только дочерью графа Солманского…

Тут же последовал атакующий удар. Вопрос был довольно грубым, хотя тон, которым он был задан, по-прежнему оставался вежливым.

— И, конечно, были влюблены в нее?

Морозини проглотил его с улыбкой, продолжая пристально смотреть в глаза полицейского.

— Может быть. Согласитесь, трудно оставаться равнодушным при виде юного создания, в котором столько прелести и очарования. Особенно если ты итальянец с частичкой французской крови.

— Ну отчего же, на такие чувства способен и англичанин, если только ему не приходится слишком часто смотреть в лица преступников. А уж в какие только личины они не рядятся!

Полагаю, вы пришли сообщить мне, что она невиновна, и предостеречь от судебной ошибки…

— Ничего подобного, — прервал шефа полиции Альдо. — Я полагаю, что человек с вашим опытом не стал бы помещать за решетку столь юное существо — ведь ей нет и двадцати, — вдобавок обладающее таким титулом, из чистой прихоти.

— Благодарю за комплимент, — произнес Уоррен, насмешливо поклонившись. — В таком случае, чем могу служить?

— Я просил бы вас оказать мне любезность и разрешите навестить леди Фэррэлс в тюрьме. Мне кажется, я достаточно хорошо ее знаю, и, вполне возможно, сумел бы получить от нее какие-то объяснения относительно того, что произошло в ее доме.

— Мы прекрасно знаем, что произошло: она дала мужу порошок против головной боли, он растворил его в стакане виски, выпил и упал мертвым. Не забудьте еще, что незадолго до этого супруги серьезно повздорили. Надо сказать, что уже на протяжении нескольких недель семейная жизнь у них не ладилась…

— Меня бы больше удивило, если бы она ладилась, учитывая, как все начиналось. Но не считаете ли вы, что весьма безрассудно сыпать человеку в стакан яд на глазах стольких людей? Леди Фэррэлс нельзя упрекнуть ни в глупости, ни в безрассудстве. Мне кажется, что, прежде чем ее арестовывать, вы должны были бы проверить слугу-поляка. Если мои сведения верны, именно он подал виски с содовой, а затем так стремительно исчез.

— Я и до него доберусь, хотя ни в бутылке виски, ни в содовой мы не обнаружили следов стрихнина.

— Если этот парень хоть что-нибудь соображает, он должен был бы подсыпать яд прямо в стакан, который тоже он подавал. Хорошо бы еще узнать, к каким средствам он прибег, чтобы воздействовать на леди Фэррэлс и проникнуть в дом. Не забывайте, что этот Ладислав — нигилист.

Глаза доисторической птицы под нависшими бровями стали еще более круглыми.

— Ладислав? А разве его зовут не Станислав Разоцкий?

— Фамилии его я не знаю, но зовут его Ладислав.

— Вы заинтересовали меня, князь! Расскажите мне, что вам еще известно, и, вполне возможно, вы увидитесь с леди Фэррэлс.

Морозини рассказал все, что знал о прошлом Анельки и ее воздыхателя. Уоррен, вновь вернувшийся за свой рабочий стол, внимательно его слушал, постукивая ручкой по папке.

Затем он подвел итог:

— Теперь становится понятным, почему она так плакала и отказалась обвинить его. В этом случае она может быть соучастницей, а возможно, и подстрекательницей. Такого обвинения более чем достаточно. Ей вменяют в вину «отравление своего мужа или пособничество отравлению».

— Я надеюсь, в ходе расследования выяснится, что она невиновна. Однако как случилось, что на предварительном « судебном заседании ее адвокат не добился освобождения под залог?

— Тут ей, признаюсь, не повезло. Защищал ее новичок, полный профан, который только и думал, что о своем парике да складках на мантии. По его милости за ней захлопнулись двери Брикстона.

— Но такой человек, как Эрик Фэррэлс, без сомнения, имел своего адвоката?

— Безусловно, но сэр Джефри Харден, адвокат Фэррэлса, сейчас охотится на тигров у какого-то магараджи в Индии.

Для защиты был приглашен один из его стажеров, у которого, как мне показалось, есть связи, но полностью отсутствуют способности. Когда вы увидитесь с леди Фэррэлс, посоветуйте ей нанять другого адвоката. С этим — веревка ей обеспечена.

— А когда я увижусь с ней? Должен ли я понимать ваши слова так, что вы даете мне разрешение на свидание?

— Даю. Завтра вы сможете отправиться к ней в тюрьму.

Вот вам пропуск, — прибавил Уоррен и протянул Альдо листок бумаги, на котором написал несколько строк. — Надеюсь, узнав что-нибудь хоть мало-мальски важное, вы не преминете сообщить нам об этом.

— Обещаю. Единственное, чего я хочу, это помочь леди Фэррэлс, поскольку уверен в ее невиновности… Кстати, в этой связи я хочу попросить у вас совета.

— Да, я слушаю?

— В отсутствие сэра Джефри Хардена, кому бы вы доверили защиту человека… дорогого вам?

Морозини впервые услышал смех птеродактиля. Откровенный звучный смех, который делал этого человека почти симпатичным.

— Я не уверен, что не нарушаю своих полномочий, подыскивая серьезного соперника королевскому прокурору, однако полагаю, я обратился бы к сэру Десмонду Сент-Элбенсу. Он хитер как лиса, зол как черт, а процедуру и законы знает как никто другой. Его желчные филиппики воздействуют на присяжных куда эффективней, чем любые прочувствованные речи, бьющие на жалость. Если кто и способен потрясти суд, то только он. При этом услуги его чрезвычайно дороги, несомненно, потому, что сам он очень богат. Но, полагаю, у вдовы сэра Эрика найдутся средства, чтобы оплатить его услуги. А знаете, чем юнец-адвокат обеспечил своей клиентке пребывание в Брикстоне? Тем, что в заключительной части своей речи заявил, что она готова дать любой залог, чтобы остаться на свободе. Судья, исходя из этих слов, решил, что она сбежит первым же пароходом.