Неприрученное сердце - Никки Логан Страница 12

«Со мной. Черта на песке. Клинт – босс, я – всего лишь штатный сотрудник».

– Вы прыгали с самолетов и забирались черт знает куда, чтобы вспомнить службу? Или чтобы забыть?

Его лицо посуровело.

– Это хобби, Роми. У людей они иногда бывают.

– У меня тоже есть хобби, но не настолько экстремальные. А более... простые интересы у вас есть?

Темное пятно на горле дернулось. Похоже, она зашла слишком далеко.

– Я люблю готовить. С тех пор, как приехал сюда.

Если бы он сказал, что изготавливает свечи, она не удивилась бы так.

– Правда?! А что вы любите готовить?

Он пожал плечами:

– Что угодно... Например, из армянской кухни. Или что-нибудь новенькое.

Роми смотрела в боковое окно и пыталась сдержать смех:

– Даже кухня экстремальная! Вы действительно высасываете из жизни самую сердцевину, Маклейш?

Он раздраженно ответил:

– Я занимаюсь этим не из-за взыскательного или авантюрного вкуса.

– А почему?

– Просто чтобы что-нибудь ощущать.

Роми посмотрела на него. Мгновение назад она завидовала человеку, который жил без опаски. Представляла себе, как это хорошо. А сейчас вдруг увидела в его глазах... смущение? Кажется, Клинт Маклейш не часто сталкивался со своими эмоциями. Она уже открыла рот для очередного вопроса, как услышала:

– Приехали.

Он свернул с дороги и остановил машину под эвкалиптами.

После разговора в машине тишина показалась оглушительной. Но вдруг сверху послышался хриплый, умиротворенный клекот. Роми оглядела толстые ветви. Огромные черные какаду с красным пламенем на длинных и широких хвостах сидели на вершине дерева.

– Здесь место их гнездования?

Клинт покачал головой:

– Каждую ночь они устраивают себе тут насест. У них гнезда по всему региону, но это глухое местечко у них самое любимое. И целые поколения краснохвостых учат свою молодежь, как только она покидает гнездо, возвращаться в этот овраг для кормежки и ночлега.

Роми огляделась. Еще раз взглянула на высоко сидящих птиц и подумала, что любой, кто явится сюда с целью воровства, столкнется с большими трудностями. А это облегчало ей работу.

– Спасибо, что привезли сюда. Мне важно было это увидеть.

– Эти парнишки – одна из причин моего возвращения в Уайлд-Спрингс. Они заменяют мне семью, а с моей семьей лучше никому не связываться.

Она верила Клинту. Даже если отбросить его военное прошлое, было что-то опасное в том, как он двигался, как оценивал все вокруг, как ничего не пропускал. Не хотела бы она оказаться у него на пути...

– Почему у вас нет семьи? – не удержалась Роми.

– Если вы заметили, женщинами и детьми здесь и не пахнет.

– Я уверена, что в городе найдется несколько отважных кандидаток, способных выдержать ваши неприветливые взгляды.

– Смеетесь? Трудно сказать... – Клинт пожал плечами. – Наверное, я не гожусь для семьи.

Она фыркнула:

– Серьезно? Да вы рождены кормильцем, вы природный детский шептун и рассказчик. А еще хорошо смотрелись бы в роли учителя или родителя, который палкой загоняет чадо спать... – Роми густо покраснела и откашлялась. – Возвращаемся?

Он с минуту смотрел на Роми, проследил за ее взглядом, направленным в темнеющее небо, потом стал разворачивать автомобиль. Роми бросила последний взгляд на запятнанные черным верхушки деревьев. Птицы были похожи на пухлые пачки наличных, растущие на деревьях.

– Детский шептун, ха! Вы так думаете? – Клинт завел машину. – У меня с детьми не всегда получается. Мало положительного опыта.

– Но они вас любят. Во всяком случае, Лейтон с ума сходит.

«Ага. Этот изгиб губ наверняка означает улыбку».

Она села на переднее сиденье и рискнула взглянуть на непроницаемый профиль Клинта. Все-таки дразнить его – это примерно то же, что тыкать палкой во льва. Не знаешь, повезет ли... Но он улыбается, а не рычит. Удивительное дело! Хоть он и не смотрел на нее, занятый дорогой, Роми никогда еще не чувствовала себя в такой безопасности.

Вдруг ей в голову пришла новая мысль. С тех пор как в ее жизни появился Лейтон, она первым делом должна была знать, что с сыном все в порядке. Приходилось много работать, чтобы создать им обоим более или менее нормальную жизнь. Но прошло много времени, прежде чем она почувствовала себя так, как чувствует сейчас, – в безопасности.

Роми сдвинула брови. Чувствовала ли она когда-либо себя в безопасности? До рождения Лейтона ее детство было сплошным мраком с сердитой фигурой Полковника в центре. Полковник Мартин Карвелл – это порядок, приказ, дисциплина и результативность – вещи, которым все дети инстинктивно сопротивляются. Он был вечно недоволен своей единственной наследницей, что бы она ни сделала, ни сказала. Полковник относился к дочери как к собственному проекту (в чем он, безусловно, был прав) и заботился о ней, как сам это понимал.

А кто еще позаботился бы о ней, если мама умерла такой молодой?

К сожалению, Полковник столь рьяно занимался ее воспитанием, как будто жизнь хотел положить на то, чтобы из новобранца сделать хорошего солдата. Его любимыми инструментами для этого были твердая рука и жесткий язык. В душе Роми до сих пор не зажили раны от того и другого. И прежде всего, томительное ощущение, что она «непригодна». Что бы она ни сделала, все было недостаточно хорошо для него.

И сейчас все выглядело, как если бы Клинт Маклейш скрывал подобные же мысли. Так или иначе, Роми намерена обойтись без этого. И без несостоятельности, о которой всегда говорил отец.

Ее глаза блуждали по дороге перед ними. Она прищурилась. Что такое?

– Стойте!

Роми уперлась руками в переднее стекло. В тот же момент Клинт утопил педаль тормоза, машина пошла юзом. Мотор заглох. Единственный звук, который Роми слышала, была шумевшая в ушах кровь. Потом вернулось дыхание.

Поперек дороги лежала раненая большая серая кенгуру. Ее голова беспомощно дергалась на песке, и сердце Роми болезненно сжалось. Она достала пакет первой помощи, отстегнула ремень безопасности и открыла дверцу.

– Роми, подождите! – Он оттащил ее.

– Но ей нужна помощь.

– Она может убить вас ногами. Взгляните сами.

Роми никогда не замечала, какие большие у кенгуру когти.

– Не думаю, что она может хотя бы пошевелиться.

Но стала осторожнее. Клинт был рядом с ней. У кенгуру кровь текла из носа и закатывались глаза. Но серое тело было зловеще неподвижно.

Клинт печально бросил:

– У нее сломан позвоночник.