Найди - Фэя Моран Страница 12

Мерседес Лэнса мчится сперва по тихой ровной трассе, затем въезжает в город и пролетает мимо небоскрёбов и людей.

Я прижимаю ладонь к холодному окну и думаю о том, что от дома меня отделяет всего один рискованный шаг. Моника сидит рядом и всё бросает на меня виноватые взгляды. Я ощущаю, что она всё ещё чувствует моё безразличие к её словам, хоть я и сказала ей, что не злюсь.

Принимаю всех за идиотов, а идиоткой являюсь сама я.

— Так чё такого там стряслось? — спрашивает Нейт. — Где Гай?

Делаю вид, что не интересуюсь, но слух заостряется.

— Вистан каким-то образом разузнал о том, что Каталина жива, — отвечает Лэнс, поворачивая руль. На его безымянном пальце сверкает обручальное кольцо, и я мигом вспоминаю о Софи. Интересно, где она сейчас? Знает ли о том, что сейчас вокруг меня происходит?

— А откуда такая информация? — снова вопрошает Нейт.

— Хизер сообщила Зайду, а тот уже мне. Она скоро, кстати, уже должна быть.

Я едва держусь, чтобы не закидать вопросами своих спутников. Что это за женщина, о которой они все говорят? Но от одного произнесённого вслух вопроса я всё-таки не отказываюсь:

— Что Вистан может сделать Гаю за такое... предательство?

Лэнс с Нейтом переглядываются. У меня вздрагивает непонятно от чего голос, когда я снова заговариваю:

— Убить?

Моника кладёт руку мне на плечо:

— Нет, что ты, Лина.

— Вистан Харкнесс может и бездушный человек и всегда таким был, — начинает Лэнс, — но всё-таки не настолько, чтобы лишать жизни наследника... Тем более, в связи с последними событиями, кажется, последнего.

Я мигом вспоминаю вычитанную информацию о Гае в интернете. Я помню ещё одно имя помимо Камиллы.

— У Гая есть брат, верно? — спрашиваю я.

— Ну... был, — отвечает Нейт. — Без понятия, где он сейчас и жив ли вообще. Парень исчез в тот же день, когда пропала Натали... — Решив, что я могу не знать, он добавляет: — Натали – это мать Гая.

Тишина длится недолго, Лэнс заговаривает вновь, причём голос у него в отличие от всех остальных очень успокаивающий:

— Так что пока он единственный наследник Могильных карт. Вистан придерживается принципа: передавать, так скажем, дрозды правления сыновьям. Так что убивать сына он не станет, можешь не переживать об этом.

— Ага, — снова говорит Нейт. — Но попытать вполне может. Например, отрубить пальчики или избить до потери сознания.

По спине проходится неприятная дрожь, во рту пересыхает.

Но я ведь должна радоваться его возможным страданиям. Он искалечил меня. Я должна искалечить его в ответ. Почему же сейчас в душе у меня неспокойно и страшно за его жизнь?

— Ты никогда не видела его спину? — Из уст Нейта выбирается весьма странный вопрос. Я даже не сразу нахожусь с тем, что должна ответить.

Отрицательно качаю головой. Он улыбается:

— Ну, когда увидишь, поймёшь, какое у Вистана «заботливое» отношение к сыну.

Спустя двадцать минут после последнего разговора мы доезжаем до знакомого мне дома: жилище Лэнса и Софи. По коже пробегаются мурашки, когда я вспоминаю день, в который была здесь... В окружении своих будущих, — каждый в какой-то мере, — убийц.

— А где Софи? — Нейт вылезает из машины первый, оглядывается по сторонам в предосторожности.

— У родителей, в Сан-Франциско, — отвечает Лэнс, выключая двигатель. — Если повезёт, побудет там месяц. По крайней мере, до тех пор, пока здесь всё не уляжется. Я не хочу рисковать её жизнью. — Он кивает в сторону дома: — А сейчас идите все внутрь. Я подъеду к Зайду с Уэйном. Нужно как можно скорее привезти Хизер и вызволить Гая.

— О'кей, чувак, давай! — Нейт пожимает другу руку, хлопает его по плечу. — А я как всегда остаюсь с девочками, получается?

Лэнс не отвечает, вместо этого надевает солнцезащитные очки, готовясь выехать на дорогу вновь. Но я уже этого не вижу, потому что иду к дому, дверь в который мне любезно открывает Нейт с привычной для него глупой улыбкой.

* * *

Немного надо для того, чтобы сойти с ума от волнения. И Гай понимает это чувство, как только раскрывает глаза.

Голова трещит по швам. Запястья прикованы наручниками за спиной. В глазах двоится, размывается, предметы вокруг «текут». Но он без труда вспоминает, как тело пронзила боль от удара током, так что о произошедшем догадаться было легко. Может быть, ему даже что-то вкололи.

Огромные шкафы, сверху-донизу забитые книгами, образуют высокие стены. Комната мрачна и вместе с тем очень красива. Здесь пахнет роскошью и дорогим парфюмом. Кожаное кресло стоит у рабочего стола, обставленного статуэтками и кое-какими бумагами.

Чёрт, — проносится у Гая в голове.

Его посадили на стул в кабинете отца. В месте, где ему впервые пришлось убить человека в возрасте шестнадцати лет. Тот день никогда не забудется и не выведется из разума так просто. Разве что придётся стереть себе память, чтобы этого добиться.

Вистан входит в свой кабинет тяжёлыми и грозными шагами, и при этом ему удаётся выглядеть поразительно спокойным. В этом весь Вистан Харкнесс.

Гай сжимает кулаки, стискивает зубы и таращится на отца в полутёмной комнатке. Все движения мужчины плавны и строго отточены.

— Что мне с тобой делать, сынок? — спрашивает Вистан. — Можешь выбрать себе участь самостоятельно. Я разрешаю.

У Гая вдруг откуда-то берётся смелость, когда он шипит:

— Думаешь, наручники смогут меня удержать?

— Нет, не они. — Отец легонько улыбается, и со стороны могло показаться, что это простая добродушная беседа родителя и ребёнка. — Но вот охрана снаружи у двери вполне сможет.

Нет оснований не верить в то, что это правда.

Парень бросает взгляд на окна: плотные чёрные шторы с золотистой вышивкой, задёрнуты, лишая возможности глянуть на улицу. Предусмотрительно. Одна из любимых пыток Вистана — бросить жертву в тёмную комнату, закрыв все щели, откуда может проникнуть свет снаружи. Таким образом человек просто теряет счёт времени и даже не понимает: ночь сейчас или день, теряясь в пространстве.