Греческие каникулы - Елена Чалова Страница 12

— Так, Марк, смотрите сюда. Это книжки, которые они должны прочесть. Я специально ходила в школу и взяла список у преподавательницы литературы. Это лекарства. Значит, так. Парацетамол как жаропонижающее, фуразолидон, если будет понос, и еще энтеросгель…

Марк понял, что сейчас ему предстоит выслушать еще один краткий курс начинающего фармацевта.

— Циля, — как можно тверже сказал он, — вы не забыли, что я врач? И я уже упаковал и фуразолидон, и фурагин, и средство от ожогов, и кларитин, и много всего другого!

— Ах да. — Соседка уставилась на него в состоянии близком к молитвенному экстазу. — Боже, боже, я не устаю повторять, как Лане повезло! Вы такой ответственный, такой положительный…

— Циля, не порти мне мужа! — крикнула Лана, которая внимательно прислушивалась к разговору из соседней комнаты. — Он и так о себе достаточно высокого мнения. Того и гляди зазнается окончательно.

— Молчи, женщина! — высокомерно произнес Марк. — Наконец-то хоть кто-то по достоинству оценил мой ум и предусмотрительность. А ты и тетя Рая только и знаете, что пилить и ворчать.

Так или иначе все вокруг вертелось бестолково-шумным водоворотом, и из этого коловращения на Марка периодически айсбергами надвигались конкретные личности и дела: «Марк! А кто поедет на семинар доклад делать? Полина? Но у нее другая тема!», «Марк! Смотри там за девочками. Греки народ любвеобильный, хотя турки еще хуже… Им еще нет и шестнадцати! Глупый, на них это не написано. Настя еще похожа на ребенка, она худенькая, но Лиза! Ты заметил, как она округлилась за последний год? У нее лифчик не меньше, чем у меня!» Марк кивал, соглашался, дописывал за ночь статью, мысленно делал пометку, что нельзя спускать глаз с девиц, проверял наличие лекарств в аптечке тети Раи, отгонял машину на ТО, договаривался с коллегами о приеме неотложных пациентов, покупал плавки и шлепанцы…

Когда пришел день отъезда, Марк крепко поцеловал жену, осторожно — малышей, нежно — тетушку и погрузился в машину, наивно надеясь, что отдых уже начался. Последние два дня дались ему нелегко, и средняя замотанность, свойственная практически любому работающему семьянину, превратилась в стойкое ощущение загнанности и того, что конец уже близок.

Циля вела машину в направлении Шереметьева (рейс был ранний, и экспрессы еще не ходят), а Марк бездумно таращился на проплывающий мимо пейзаж, последовательно московский и подмосковный, и в голове его блаженной лужицей разливалась мысль, что он в отпуске. Отпуск. Покой. Мир. Отдых. Однако уже в аэропорту выяснилось, что путь к обещанным отельным звездам лежит через некоторые тернии.

Первый бой Марк принял в дьюти-фри. Не успел он оглянуться, как корзинки девочек наполнились шоколадками, конфетками, духами, помадой, наборами теней и прочими милыми, абсолютно дамскими, но очень недешевыми штучками.

— Вы с ума сошли? — поинтересовался он, оглядев набитые доверху корзины. — Куда столько?

— Ну как же! Это мне, это маме… это тете, это мне, это Светке, у нее день рождения через день после нашего возвращения, это круто, а вот смотри, тут акция — два по цене одного… — Девчонки хлопали на него глазами и трещали на два голоса.

Продавщица смотрела сочувственно.

Марк почесал за ухом, потом решительно заявил:

— По сто евро на лицо.

— Ну Марк!

— Жадина!

— Я свои добавлю!

— По двести пятьдесят!

— Ну пожалуйста!

Сошлись они на ста пятидесяти, и то только потому, что объявили посадку.

В самолете выяснилось, что им дали места на разных рядах. Девчонки заявили, что сядут рядом, а Марку пришлось ретироваться чуть ли не в хвост, так как пожилая дама отказалась покинуть кресло, на которое ей «выписали билет». Впрочем, через полчаса после взлета она растолкала мирно дремлющего Марка и в ультимативном порядке потребовала поменяться местами. Марк пожал плечами и послушно перебрался к своим подопечным. Еще через двадцать минут он обзавелся головной болью, потому что девчонки болтали не переставая, не вытаскивая из ушей наушников, из плееров просачивалось что-то шипяще-звенящее, а еще они пробовали друг на друге свежекупленную косметику.

Потом принесли еду, и Лиза хотела курицу, а Настя рыбу, но потом тоже курицу, так что рыбу отдали Марку, который, подумав, ограничился хлебом с маслом. Потом Лиза принялась допытываться, была ли кошерной та курица, которую они только что съели.

К моменту посадки Марк чувствовал себя сильно уставшим.