На краю пропасти - Дженни Лукас Страница 12

– Пойдем в кровать, – прошептал Габриель.

В кровать…

Лаура сделала глубокий вдох, рассудок вернулся к ней. Он совращает ее. Причем это дается ему легко. Однажды она уже поддалась желанию, совершила ошибку, которая изменила всю ее жизнь. Это не должно повториться. Больше никогда.

Лаура резко оттолкнула Габриеля. Тяжело дыша, она посмотрела ему в глаза:

– Ты всерьез думаешь, что я прыгну к тебе в постель после псевдопоцелуя?

В его полузакрытых глазах горела уверенность, даже самодовольство, а на губах появилась улыбка.

– Да. Вообще-то я надеюсь на это.

– Забудь.

– Это сделало бы наш выдуманный роман более правдоподобным.

– То есть нам нужно превратить его в настоящий? – прошептала молодая женщина.

Габриель вздрогнул. Напряженное выражение лица выдало его с головой, несмотря на небрежно брошенное:

– А почему бы и нет?

Солнце стояло в зените. Влажность росла. Усилившуюся жару немного смягчали тропические ветра, дующие с Атлантического океана и с реки. Лаура ощутила благоухающие сладкие ароматы специй и тропических фруктов. Сколько раз она молилась, чтобы Габриель приехал за ней?

«Лаура, я хочу тебя больше, чем кого бы то ни было. И всегда хотел».

Ей нужно забыть о своем желании. Она не может позволить себе хотеть его. Не может. Лаура вздернула подбородок:

– Спасибо, но я не заинтересована в романе на одну ночь.

Его черные глаза вспыхнули.

– И мне не нужен роман на одну ночь.

Она облизнула внезапно пересохшие губы:

– Ты… ты не…

Габриель покачал головой:

– Я хочу, чтобы ты осталась.

– Да?

– Я скучал по тебе как по секретарше и, – добавил он, когда Лаура яростно скрестила руки на груди, – как по любовнице.

– О, – прошептала она, и ее руки опустились. – А Робби?

Он стиснул зубы и устремил взгляд вдаль:

– Вы можете поселиться в квартире этажом ниже. Твой ребенок не причинит мне беспокойства.

«Твой ребенок». Гордость и гнев вновь проснулись в ней.

– Значит, ты великодушно наймешь няню для моего сына, чтобы я работала твоей помощницей двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, а по ночам еще и девочкой по вызову?

Габриель уставился на нее и вдруг рассмеялся.

– Я скучал по тебе, Лаура, – сказал он мягко. – Никто так не разговаривает со мной, как ты. Ты совсем не боишься и видишь меня насквозь. Мне это нравится.

Лаура отшатнулась, чуть не плача. Злиться надо было только на саму себя. Она не могла поверить, что позволила Габриелю соблазнить себя сладкими поцелуями – пусть даже на мгновение. Ему не нужны ни жена, ни ребенок. А единственный подходящий вариант для нее – настоящая семья.

– Извини, – сказала она холодно, – но дни, когда я была твоей рабой в офисе и любовницей в постели, закончились. Больше не смей меня целовать.

Но он только крепче обнял ее:

– Хочу и буду.

Она резко выдохнула:

– Тебе еще хватает наглости думать…

Притянув Лауру к себе, Габриель снова поцеловал ее. Причем так яростно, что вполне мог бы оставить синяк. И, к бесконечному стыду Лауры, когда его губы коснулись ее, она не смогла устоять и ответила на поцелуй.

– Я хочу тебя, Лаура, – промурлыкал он, нежно касаясь губами ее щеки. – И я получу тебя. Если не сейчас, то позже. Ночью.

Она отпихнула его, упираясь ладонями в накачанную, твердую, как камень, грудь. Хотя, может, это больше походило на ласковое поглаживание. Ее щеки пылали.

– Это никогда не случится.

– Увидим, – самодовольно усмехнулся Габриель.

– В нашей сделке не было ни слова о сексе.

– Верно.

– Следовательно, мне не нужно спать с тобой.

Ему хватило смелости чувственно посмотреть на нее и сказать:

– Тем не менее ты будешь.

– Ух! – Лаура сжала кулачки, топнула каблуком и ушла в пентхаус.

Она обнаружила своего сына играющим в кухне на полу, пока Мария мыла посуду.

Лаура взяла Робби на руки, пошла в гостиную и села в кресло-качалку у окна с видом на город. Габриель последовал за ней. В сердитом взгляде Лауры читалось: «Только попробуй отнять у меня время, которое я трачу на моего сына». Он улыбнулся и исчез за дверью.

Лаура долго держала сына на руках, покормила его, укачала и вдруг почувствовала, как на глаза навернулись слезы.

Она не могла позволить Габриелю соблазнить ее. Не могла – и все. И не важно, насколько сильно ее тело жаждало его прикосновений.

Габриель никогда не изменится. Если они станут ближе, это снова разобьет ей сердце. И, кроме того, может лишить ее права опеки над сыном. Если она ляжет в постель с Габриелем, то невольно выдаст тайну, которая мучает ее уже год.

Лаура посмотрела на шестимесячное сокровище, спящее у нее на руках. Она осторожно поднялась и отнесла Робби в спальню, чтобы уложить в кроватку. С минуту женщина со слезами на глазах любовалась сыном, слушая его спокойное дыхание. Когда дверь открылась, она замерла.

– Пора, – произнес Габриель, стоя позади нее.

Расправив на бедрах узкое платье, Лаура вышла из спальни и закрыла дверь. Она замешкалась:

– Не хочу оставлять Робби.

– С твоим сыном все будет в порядке. Мария присмотрит за ним. И в любом случае, – он приподнял бровь, – работа, которая займет всего одну ночь, позволит тебе сделать его жизнь сказкой.

Лаура вздохнула:

– Ты прав. Миллион долларов того стоит. – Она вздернула подбородок. – Он стоит даже того, чтобы провести ночь с тобой.

На его губах появилась улыбка.

– Всю ночь.

– Не надейся.

– Посмотрим.

Они дали последние указания Марии и, не касаясь друг друга, спустились вниз на лифте. Карлос на «феррари» уже ждал их в переулке с заведенным мотором.

– Obrigado, – бросил ему Габриель, проходя мимо, и открыл Лауре дверцу. – Если позволишь.

Она протиснулась в низкую машину, чувствуя, что ее маленькое черное платье вот-вот разойдется по швам. Габриель сел за руль, и красный спортивный автомобиль с ревом рванул с места.

Они ехали по заполненным толпами веселящихся людей улицам. Во время карнавала Рио-де-Жанейро, казалось, терял голову и кутил, как только мог. В этом году жители города превзошли сами себя. Гремела музыка. По улицам двигались всевозможные платформы, на них танцевали девушки из престижных школ самбы. Но были и энтузиасты-любители, веселившиеся в не менее блестящих костюмах, еле прикрывавших их прелести. Все выглядели сексуальнее и смелее, чем в обычной жизни. Лаура сделала глубокий вдох.