Цена моих грез - Ева Ройс Страница 12

В кабине мы одни, если не считать наши безмолвные отражения в зеркальных стенках. Он стоял совсем рядом, настолько близко, что я вдыхала запах его парфюма вместе с кислородом.

– Даша, – вкрадчивый голос я и слышу, и чувствую кожей, – никаких сюрпризов, поняла?

Несколько секунд на него смотрела, глотая слова будто горький горячий чай, что мама заставляла пить зимой, и, едва створки лифта распахнулись на нужном этаже, ответила:

– У меня на сюрпризы не хватит оплаты.

И вышла первой, чтобы остановиться через пару шагов: дорогу я не знала, а деревянных дверей со стальными табличками много. И шум такой за ними, что я, стоящая в коридоре, все слышала. Это было неожиданно – выйти из лифта, где царила тишина, в жужжащий улей, в котором ни на минуту не останавливается работа. Особенно выделялся среди какофонии звуков мужской бас. И, судя по обрывкам слов, что до меня доносились, кто–то о–о–очень провинился.

– Что это, я тебя спрашиваю? – после вопроса разгневанный голос замолк, явно дав ответить своему собеседнику. – Актриса? Да она ж клоп обыкновенный. Верни ее обратно в клоповник, где взял. Господи, что ж мне все делать? Экспрессия нужна, Валера! Трагедия! Это же апокалипсис чувств, мать твою, а не ромашки на лугу! Ладно, следующую показывай…

– Дарья, время!

Я замерла, но ладонь, жар которой я чувствовала даже через плотную ткань пальто, немного подтолкнул вперед. К тем самым дверям, где кто–то профессионально орал:

– Стоять, я сказал! – а следующая фраза вообще можно цитировать в театре абсурда, учитывая ранее произнесенное: – Иди за успокоительным!

И, если честно, я бы тоже не отказалась от валерьянки, потому что нервы сдают. Вот даже сейчас ноги трясутся.

– Слушай, – я остановилась у самых дверей, заставив притормозить и Павла. – Может, попозже зайдем? Когда успокоительные принесут?

Вторя моим словам, из–за дверей, за которыми без сомнений сейчас находился сам Малеев собственной персоной, выскочил парень примерно моего возраста. Я еле успела отскочить, чтобы избежать столкновения, а Валера, скорее всего, это был именно он, провел ребром ладони по шее и, кивнув моему конвоиру, куда–то побежал по длинному коридору, чуть ли не врезаясь в каждого работника студии. Но, так как они не обращали внимание на Валеру, делом это было привычным. Мне резко захотелось покинуть мир высокого кино. Где здесь обрыв? Скинусь вниз с киноолимпа.

– Привыкай, – сказал Левич и дверь открыл, где подозрительно все затихло. Зря.

– Да черт бы тех, кто… – начал знаменитый режиссер, который сейчас восседал на секретарском столе с секретаршей в объятьях, но, увидев вошедшего, отпустил зардевшуюся девицу, чья помада переехала на губы Виктора Малеева. – Не ожидал тебя увидеть, друг.

– Оригинальное успокоительное нашел, – заметил Павел с усмешкой.

– Зато действенное, – пожал плечами мужчина с прической “под ноль”, подошел и протянул руку. Мой конвоир пожал крепкую режиссера ладонь с узорами татуировок на фалангах пальцев.

Я решила, что в помещении безопасно, потому вошла и, как приличная девочка, прикрыла дверь. Тут–то меня и заметили. И секретарша, и Малеев.

– Что за малышка? – обвел меня взглядом с ног до головы режиссер.

– Нашел тебе актрису для твоего “апокалипсиса чувств”, – хмыкнул Левич. Ничего себе, дьявол умеет иронизировать!

– Недурно… – протянул он.

Улыбнулась, хоть и себя превратно чувствовала, и, раз меня кое–кто не представил, сама представилась:

– Здравствуйте, – протянула ладонь. – Дарья.

– Виктор. Приятно познакомиться, – сухие пальцы сжали мои, а после поднесли к губам.

Мне стало неловко, в щеках огонь будто поселился и… Два взгляда меня обожгли и чуть ли не четвертовали. Один – знакомый океан, в котором танцевали танец моей смерти торнадо, второй – секретарши.

– Мне тоже, – поспешно отобрала свою конечность и спрятала за спину. Как–то ситуация паршивой выходит – я смотрю в глаза мужчины, который… В общем, который, а другой целует мне ладонь внезапно.

– Что на пороге стоим? Идем в кабинет! – и словно совсем не заметивший зависшую в воздухе тишину и напряженность, один из самых знаменитых режиссеров страны направился в сторону приоткрытых дверей.

Мы с Левичем пошли следом, только у самого входа мужчина задержал меня и, шепнув “не рыпайся”, настолько быстро накрыл мои губы своими, что я и среагировать не успела. Лишь в глазах слезы бессилия блеснули от этой игры на публики. Ведь специально для Виктора все.

К счастью, поцелуй длился всего ничего, он просто “метку” принадлежности выжег своей кожей. Печать поставил. Показал еще раз, что я в его власти. Дернул за цепь свою игрушку.