Потеря поля - Эбби Глайнз Страница 12

И он думал, что это я веду себя как осел?

— Я говорил не о ее весе, придурок. Я имел в виду ее мозг. Она прилежная ученица и не тусуется на вечеринках. Много читает. Это не ее стихия.

— Ты не знаешь ее стихию. Она была тихой и прилежной, потому что у нее не было друзей. Теперь Таллула совсем другой человек. Горячая штучка. С ней весело разговаривать. Она милая.

Этот разговор раздражал меня с каждым его словом. Мне нужно было прекратить его. Но я этого не сделал.

— Она тот же самый человек, придурок. И всегда такой была. Просто сейчас выглядит по-другому. Вы все чертовски поверхностны.

Произнеся эти слова, я почувствовал укол вины. То, что я разговаривал с ней в прошлом, не означало, что я находил ее привлекательной. Я не стучал в ее дверь. Но, по крайней мере, я не использовал ее внезапное преображение в качестве причины, по которой с ней весело разговаривать.

— Откуда ты знаешь? Пока она не появилась сегодня, никто из нас ее не знал. Я никогда раньше не видел, чтобы ты крутился вокруг нее.

Меня нельзя бросить в тот же отвратительный комок, как их всех. Я был добр к ней.

— Первый класс. Она сидела на три стула впереди меня. Нервничала и стеснялась. Учительница всегда произносила ее имя неправильно, и после нескольких раз Таллула просто перестала ее поправлять. Я это делал. И мисс Баркер наконец запомнила ее имя правильно. В третьем классе она финишировала последней в беге на одну милю, во время физкультуры. Таллула шла и тяжело дышала. Никто из вас не обратил внимания на то, что остальные смеются над ней. Издеваются. Я подошел и сказал ей, что она отлично справилась и отдал ей свою бутылку воды, так как бутылки уже расхватали. В четвертом классе она упала и уронила свой поднос с едой на пол кафетерия. Пока все смеялись и говорили что-то вроде «ну, и хорошо, ей полезно пропустить обед», я помог ей подняться. Проводил в туалет, чтобы она могла смыть красное желе со своих шорт. Потом отдал ей свой поднос с едой…

— А в одиннадцатом классе я пошутил о ней в купальнике, и ты рассмеялся. Рассмеялся не раздумывая. Перестань быть таким высокомерным придурком. Мы все одинаковые. Она была толстой, и мы ее не замечали. Теперь она худая, и мы все её заметили, — вмешательство Райкера было похоже на пощечину.

Я позволил своей памяти вернуться в прошлое. До того дня. До последнего школьного дня в прошлом году. Это было за неделю до того, как я решил поиграть в футбол на заднем дворе Райкера с кучей друзей и членов семьи на барбекю в День памяти, которое мы устраивали каждый год. Игра на заднем дворе, которая разрушила мою жизнь.

Я отмел эти воспоминания. Вернулся в памяти на неделю раньше. Вспомнил, как Таллула выходила из школы. В руках были какие-то вещи, а на лице читалось облегчение. Она была рада, как и мы все, что год закончился.

Я говорил с ней не из жалости. Мне просто нравилась ее улыбка. Ее глаза были такими чертовски синими, а улыбка всегда была настоящей. Улыбка, которая редко появлялась на ее губах. Но я мог заставить ее улыбнуться, и мне это нравилось. Я хотел этого. Это заставляло меня улыбнуться в ответ.

Однако, в тот день... Увидев ее улыбку, я мысленно вернулся к свиданию с Блейкли той ночью и к сексу, который мне предстоял. Я больше не думал о Таллуле. Потом Райкер... Я посмотрел на него, пытаясь повторить его слова в голове. Он пошутил насчет Таллулы в купальнике, о том, что никто не должен этого видеть. Или что-то в этом роде. Я не обращал на него внимания. Мои мысли были заняты другим. И я действительно рассмеялся. Райкер засмеялся, и я присоединился к нему.

Повернув голову в сторону линии деревьев, через которые Таллула уже давно ушла, я почувствовал, как будто в мою грудь врезалась кирпичная стена. Она слышала его... нас. Райкер сказал это достаточно громко. Таллула все слышала. Она слышала, как я смеюсь.

Опустив плечи, я крепко зажмурился. Боль сдавила грудь. Черт. Теперь все понятно. Ее гнев сегодня. Слова, которые она чуть было не сказала, но промолчала.

Она слышала, как Райкер пошутил на ее счет. Но девушка не в первый раз слышала шутку о своем весе. Мы были не первыми, кто смеялся над ней. Так почему же она так рассердилась? Не на Райкера, а на меня? Потому что я был добр к ней в прошлом?

Это было несправедливо. Я должен был быть прощен. У меня была хорошая карма в кармане, чтобы компенсировать одну единственную ошибку. Единственную глупую ошибку, которую я хотел бы исправить. Теперь все было кончено, и я должен был извиниться перед ней.

— Пошли, — сказал Райкер, нарушая молчание.

— Я не хотел смеяться, — сказал я ему, хотя для него это не имело никакого значения.

Кузен выглядел смущенным.

— Что?

Этот разговор был бессмысленным.

— Ничего. Пойду потушу огонь. Собери мусор. Ты же знаешь, что мы не можем вот так все бросить, если хотим продолжать использовать поле.

Наш дед оторвет нам обоим задницы, если мы это сделаем.

Райкер кивнул и пошел убираться. Он рявкнул на остальных, все еще стоявших вокруг, чтобы помогли. Я сосредоточился на том, чтобы убедиться, что пламя погасло. Мне не понравилось, что тренер Ди повез Таллулу домой. Во всем этом что-то было не так. Не похоже, чтобы он делал это из добрых побуждений. Не тогда, когда так осматривал ее тело. Девушка была слишком наивна, чтобы заметить это.

Сомневался, что ее когда-нибудь целовали. Не может быть, чтобы Эйса уже зашел с ней так далеко. Она может выглядеть по-другому, но внутри осталась такой же. Конечно, она злится на меня, но теперь я знаю почему и могу это исправить. Я хотел все исправить. Это было первое, что я действительно хотел сделать с тех пор, как получил травму.

У Таллулы была великолепная улыбка, которая делала плохие вещи менее значимыми. Девушка как будто видела неожиданно радугу. Ее глаза блистали не с кокетством. Она даже не знала, как это делается. И это было освежающе. Мне это в ней нравилось. И я потерял это. Теперь я собирался снова заполучить эту улыбку. Я больше ничего не хотел терять. И так потерял достаточно.

Эйса Гриффит не похож на твой типаж