Сюрприз заказывали? - Ирина Быстрова Страница 12

Чайник вскипел, Яна бросила в чашку пакетик чая с бергамотом, налила кипятку. Поболтала пакетиком, вынула его и кинула в мусорное ведро. «Так, начнем», — подумала она, устраиваясь поудобнее на диванчике.

Из комнаты доносилась неразборчивая болтовня героев сериала, а Яна, прикрыв глаза, пила чай и проигрывала в уме все возможные ситуации. Настенные часы тихонько тикали, у соседей шумела вода… Все должно получиться, наконец подытожила Яна. Она была готова к любым неожиданностям. Как обычно.

«Да? А как же сегодняшнее мужнино исчезновение?» — мелькнула мысль. Все дело в том, что на семейном фронте она совсем расслабилась. На работе такого позволить себе нельзя, вот Яна и держала ухо востро. А дома все казалось таким стабильным… Но получилось, что и дома ее могут подстерегать сюрпризы. «Так, прочь, прочь!» — забормотала Яна. Решила ведь: никаких лишних мыслей. Как минимум до завтра. Иначе ничего не выйдет. Пить снотворное — и спать.

Снотворное у нее убойное. Артем откуда-то привез себе и подарил ей пачку этих таблеток, когда она как-то пожаловалась на периодически мучающую ее бессонницу. И главное — утром никакой тяжести в голове. Надо бы где-нибудь раздобыть еще.

Яна плеснула в стакан воды, распечатала таблетку…

«Одежда!» — пронзила ее внезапная мысль. На месте ли одежда мужа? Если вся на месте, значит, свекровь права — с ним могло что-то случиться. Если же не вся… И Яна со стаканом в одной руке, таблеткой — в другой рванула из кухни в спальню.

В спальне она поставила стакан на тумбочку, положила рядом таблетку, подошла к шкафу и, широко распахнув дверцы, принялась вглядываться внутрь. Сзади раздались шаги.

— Что делаешь? — спросила дочь.

— Смотрю, — не поворачиваясь, бросила Яна.

Тихонько звякнул телефон. Дочь пошлепала на кухню.

— А, бабуля, — сказала она. — Да, даю. На. — Дочь подбежала к Яне и протянула ей трубку.

— Я вот что подумала, — затараторила Ольга Дмитриевна. — А ты проверяла его вещи?

Яна поморщилась. Они думали в унисон.

— Да вот, — нехотя ответила она, — как раз смотрю.

— И что?

— Да… вроде… — Яна замялась, обшаривая взглядом вещи на вешалках, — все на месте…

— Нет, — вдруг вклинилась дочь.

— Что «нет»? — вскинулась Яна. — Где «нет»?

— Вон, — дочь махнула рукой, — пиджак вельветовый. Там всегда висел. А теперь его нет.

— Что, что она говорит? — забеспокоилась свекровь.

— Говорит, чего-то не хватает, — буркнула Яна и вопросительно взглянула на дочь, мол, что еще?

— Джемпер синий, — вполголоса продолжала дочь, — и джинсовая рубашка…

— Может, они в стирке? — перебила ее Яна. — Метнись-ка в ванную.

— Там пусто, — сказала дочь. — Я только что бросила туда свои джинсы, там было пусто. А подожди-ка, — спохватилась она и убежала в прихожую.

— Ну, что у вас там? — Голос свекрови гремел в ухе.

— Сейчас она глянет…

— Что глянет?

Если бы Яна знала, что.

— Нету, — сообщила вернувшаяся дочь.

— Чего? — спросила Яна.

— Сумки. Хаки. Большой.

— Сумки? — переспросила свекровь.

— Да, — устало проговорила Яна.

— О-о, нет! — застонала свекровь.

Яна молчала.

— Что делать? Что делать? — выдохнула Ольга Дмитриевна. И бросила трубку.

Что делать? Да ничего. Командировка, не иначе. На этой его новой загадочной работе. Яна наклонилась, взяла таблетку, сунула ее рот. Запила водой. И, аккуратно обойдя дочь, застывшую в дверях спальни, пошла чистить зубы.

* * *

«Никто не поверит, что мама понятия не имеет, что из вещей папы на месте, а чего нет», — думала Аня, получасом позже укладываясь в постель с книжкой в руках.

У них была странная семья. Теперь она об этом знала. А раньше… раньше она считала, что у нее все как у других.

Прозрение пришло после Катькиного дня рождения. С Катькой они подружились три года назад. На свой день рождения Катька говорит: давай махнем к нам на дачу, отметим день рождения там. Конец июня, жара — на даче должно быть клево. Аня согласилась. Решила, что Катька позовет всю их компанию.

Компания была в полном составе, но кроме того, там еще были Катькины предки! Какой-то нонсенс! Да, еще сумасшедший Катькин дядя из Москвы, который явился поздравить любимую племянницу. Аня когда увидела все это безобразие, искренне взгрустнула.

Но — деваться некуда, из-за праздничного стола не сбежишь, а там уж и вечер наступил, тащиться же в город на ночь глядя совсем не хотелось, и от нечего делать пришлось включиться в общую суматоху.

Так классно Аня никогда до этого не отрывалась! Шашлыки на костре, фейерверки, фанты (позапрошлый век, но так прикольно!), песни под гитару и тамтамы — к полуночи уже никто и не помнил, что дул губу по поводу присутствия предков. И самое главное — Катькины родители. В какой-то момент Аня подумала: «Хочу таких!» И тут же тормознула себя — стоп, стоп!

Ведь ей всегда нравилось то, что происходило у них дома. Она привыкла к этому. Ну, не обнимались, не целовались мама и папа каждую секунду, так ведь и не ругались. Не колотили друг друга, не разъезжались по десять раз на дню, всегда вежливы, всегда предупредительны. Аня думала, так у всех. А в тот вечер у Катьки на даче поняла, что так — только у них, у Вересовых. И еще — что она, пожалуй, была бы не против, если бы в отношениях между родителями проскальзывала хотя бы искорка безбашенности.

Аня сказала об этом Катьке, а та в ответ только пожала плечами, типа, у всех же по-разному, просто твои предки люди сдержанные, а мои отвязные. Аня сначала согласилась, в конце концов, темперамент у всех неодинаковый, но, вернувшись домой, решила изучить предмет поглубже. Лучше бы не начинала.

Маме просто наплевать на папу. И на нее, на Аню. Мама живет в мире, где существует только ее собственная персона. Она не помнит, когда и какие у Ани занятия, не знает, что творится в Анином гардеробе, не интересуется, что ее дочь ела и чем занималась, не вглядывается в лица Аниных друзей и не запоминает их имена. Это папино дело, считает она.

А папа… папу Аня поначалу (это в смысле, когда у Ани открылись глаза) жалела, потом стала на него злиться: ну и чего он такой размазня? Бросил бы ее, что ли? Мужчина он или нет? Есть у него самолюбие или как? Аня все время ждала, что он вот-вот уйдет. Это было бы логично.

И вот он ушел. Она в этом не сомневалась.

Аня судорожно вздохнула, прижала книжку к груди и почувствовала, как громадная слезища покатилась по левой щеке. Нет! Она против! Он должен вернуться. Обязан. И пусть у них все не как у людей. Но это их мир. Мир, в котором она привыкла жить. И в этом мире у нее всегда было двое родителей.