Верхние Саванны - Жюльетта Бенцони Страница 12

А проделал я столь долгое путешествие с единственной целью получить от вас решительное согласие, поскольку время не терпит. Но с вечерним отливом я должен отплыть обратно.

Холодный изучающий взгляд незнакомца остановился на Турнемине, и, разговаривая с Вашингтоном, он все смотрел на Жиля, враждебно и подозрительно.

— Давайте пройдем к вам в кабинет! — произнес он раздраженно. — Как я уже сказал, у меня мало времени, и мне надо поговорить с вами с глазу на глаз.

— Разумеется. Только сначала позвольте представить вам одного из моих ближайших помощников во времена битв шевалье Турнемина, мы прозвали его «Кречетом».

— Вечно у вас французы! — Собеседник Вашингтона попытался улыбнуться, но вышла гримаса, больше похожая на собачий оскал. — Лучше бы мы были одни.

Жиль побагровел.

— Я приехал повидать генерала Вашингтона, сударь. А не вас! И, думаю, генерал не стал бы скрывать, если бы мой визит нарушал его планы. Разумеется, я уеду немедленно, как только…

— Ни в коем случае! — отрезал Вашингтон и сурово взглянул на неприятного незнакомца. — Я рад вас видеть, друг мой, однако не забывайте, что вы у меня в гостях, и я волен принимать здесь кого угодно! А теперь давайте пройдем в кабинет… с позволения господина де Турнемина: он, надеюсь, побудет пока в гостиной в обществе госпожи Вашингтон. Проводите нашего общего друга, Тим, — крикнул он следопыту, как раз появившемуся на пороге кухни, куда тот относил охотничью добычу.

— Кто это? — с досадой спросил Жиль, кивнув подбородком в сторону удалявшегося вслед за Вашингтоном человека в белом парике, за которым, в свою очередь, шел его спутник, очевидно секретарь.

— Не знаешь? Это же Джон Адаме! — ответил Тим. — По-своему значительная фигура, он вместе с Томасом Джефферсоном входил в комиссию по подготовке Декларации Независимости. В прошлом адвокат, кстати, отличный оратор… боюсь только, он не любит французов.

— Я уже понял. А чем он занимается в Лондоне?

— Он там послом, место как раз по нему, потому что Джон Адаме и после войны сохранил большое почтение ко двору английского короля.

Правда, теперь он, кажется, одинаково недолюбливает и англичан и французов…

— А зачем он сюда приехал?

— Не знаю, — ответил Тим и отвернулся, чтобы бросить палку подбежавшей собаке. Он даже отошел на несколько шагов, и Жиль понял, что его друг хочет избежать дальнейших расспросов.

Впрочем, его любопытство было удовлетворено очень скоро — сразу после обеда, поданного по обыкновению в три часа. На этот раз за семейным столом уселось человек двенадцать, и все они отдали должное простой, но обильной пище: обед состоял по большей части из овощей и рыбы. На десерт подали, как обычно, орехи и сваренное Мартой Вашингтон клубничное варенье; тут генерал любезно поднял бокал мадеры за здоровье короля Франции, друга и союзника Америки, а потом произнес еще один тост:

— Друзья мои, предлагаю выпить за новое рождение Соединенных Штатов. По зрелом размышлении я решил уступить настояниям присутствующего здесь Джона Адамса, покинуть деревенскую обитель и возглавить делегацию Виргинии в Федеральном Конвенте, который вскоре соберется в Филадельфии, чтобы всеми силами постараться отстоять единство страны. Так пусть Конвент выработает предложения, достойные великой свободной страны и найдет в своем народе опору, чтобы защитить счастье и достоинство Соединенных Штатов!

Его благородная речь была встречена овацией, все встали и присоединились к тосту. Но низкий голос Джона Адамса перекрывал поднявшийся шум, как большой соборный колокол заглушает перезвон колоколов маленьких церквей:

— И пусть на заседании Конвента Джордж Вашингтон станет первым президентом Соединенных Штатов Америки!

На этот раз гости просто зашлись от восторга, и скромные возражения генерала потонули в радостном гуле. И Жиль без всякой задней мысли разделил со всеми эту радость. Что может быть лучше для франко-американских отношений, для погашения французских кредитов и даже для Жиля лично, поскольку он собирался остаться жить в Америке, чем восхождение Джорджа Вашингтона, умного и честного человека, солдата, политика, на высшую государственную должность?

Он поделился своими мыслями с Мартой:

— Желаю вам от всего сердца, госпожа Вашингтон, стать первой дамой этой страны. Трудно найти для моей супруги или любой другой женщины в Америке лучший пример для подражания.

Марта мило улыбнулась в ответ.

— Так вы женаты, шевалье? Где же, в таком случае, госпожа де Турнемин? Наверное, дожидается вас во Франции?

— Нет, она в Нью-Йорке, я снял там дом. У нее слабое здоровье, а долгое плавание ему еще больше повредило.

Джон Адаме неприязненно усмехнулся.

— Уже и француженкам не сидится на месте и они несутся куда глаза глядят вслед за своими супругами?

— Француженки, господин посол, привыкли следовать повсюду за мужьями, а потому отправляются туда, куда сочтет нужным супруг. Вам это, разумеется, не известно, но я прибыл сюда для постоянного жительства. Конгресс Соединенных Штатов по ходатайству генерала Вашингтона выделил мне во владение тысячу акров плодородных земель вдоль Роанока, и я намереваюсь отстроиться и поселиться там вместе с семьей.

Посол приподнял бровь, с удивлением и иронией.

— На Роаноке? В самом деле?.. Вы меня сильно удивили…

— Почему же, интересно?

— Потому что эти земли принадлежали до революции британской короне, а значит, не могут быть отданы во владение иностранцу. Вы, должно быть, ошиблись, сударь.

Какой бы значительной фигурой ни являлся в Америке Джон Адаме, он определенно начинал действовать Жилю на нервы. Даже то, что он был приблизительно одних лет с Вашингтоном, не давало ему права обращаться с Турнемином как с легкомысленным юнцом, и Жиль уже собрался было поставить его на место, как в разговор вмешался сам хозяин «Маунт Вернона».

— Если кто и ошибся, — сказал он мягко, — то не шевалье, а я…

Ему было явно неловко под недоуменным взглядом молодого человека.

— ..в прошлом году я искренне посчитал, что земли эти свободны. К сожалению, как я узнал позже, дело обстояло совсем по-другому, мне очень неудобно говорить вам об этом, но документы на собственность, переданные вам Томасом Джефферсоном, не имеют законной силы, поскольку земли на Роаноке уже были к тому времени заняты. Но вы не расстраивайтесь, мы найдем для вас другие… Слава Богу, места в Америке хватает.

— А если в вас живет душа следопыта, — добавил со смехом Адаме, — вы сможете поселиться в не тронутом цивилизацией краю. Например, вам подарят тысячу акров на Северо-Западе.

— Проще говоря, индейские земли, которые вам не принадлежат, — сухо проговорил Жиль. — Дарить чужое — чего проще. Кроме всего прочего, прошу вас не беспокоиться, сударь, я не жду подарков от Конгресса Соединенных Штатов. Я служил вашей стране по доброй воле, и ни я, и никто другой из моих соотечественников, проливавших за нее кровь, никогда не думали о материальном вознаграждении…