Роза в пустыне - Елена Левашова Страница 12

— Глянь-ка, Диан, похоже, Виола Вадимовна завела питомца? — улыбается Саманта, склоняясь над притаившимся возле калитки щенком. — Ну где ты там, Шестак?

Я водружаю на плечи рюкзак, забираю из багажника сумку с вареньем — подарком Евдокии Андреевны, и, наконец, обращаю внимание на сюсюкающуюся с малышом Сэм:

— Лучше бы помогла, Невская!

В этот момент калитка распахивается, открывая взору расплывшуюся в улыбке маму. Вечерний макияж, аккуратно повязанный вокруг головы тюрбан, длинное цветастое платье — в отличие от меня, она подготовилась к встрече.

— Доченька моя. Диша... — ласковые мамины пальцы сжимаются на моих плечах. — Давно не виделись, Белоснежка. — Произносит удушливо-заботливым шепотом.

— Ну... Да... — мямлю я, уткнувшись в ее пахнущее селективным парфюмом плечо.

— А это что такое? Опять ты! — мама резко разрывает объятия, заметив виляющего хвостиком щенка. — Убирайся! Вон! Вон!

Она скрывается в идеально спроектированном дворе — эдаком маленьком филиале рая на земле, и возвращается через минуту с метлой.

Мы с Сэм прирастаем к земле, ошеломлённые представшей взору неприглядной картиной.

— Брысь! — визжит маман, замахиваясь на скулящего пса. Маленький — от силы месяца три, с длинными, как у таксы, ушками и белым пятнышком на лбу, он прилипает к моим ногам в поисках защиты.

— Мама, остановись! Что ты делаешь? — я подхватываю кроху на руки и прижимаю к груди.

Тёплый, живой, дрожащий щенок с огромными и темными, как спелая вишня, глазами-бусинами...

— Дианочка, брось его, детка! Это приблудный пёс. Уже несколько дней здесь ошивается. — Перебрасывая рукоятку метлы с одной руки на другую, протягивает мама.

— Я... возьму его. Заберу себе. — Выдавливаю хрипло, столкнувшись, словно со льдиной, с осуждающим взглядом мамы. Сэм молчит. Из ее умных карих глаз струится понимание. Одобрение. Забота о ком-то — вот что поможет мне отвлечься.

— Жоржи-и-ик! Диана приехала! Выйди поздоровайся! — маман зовёт своего любовника, прерывая тягостное, неудобное молчание, и жестом увлекает нас за собой.

Прижимая щенка к груди, я захлопываю калитку и бреду вслед за Сэм по вымощенным натуральным камнем дорожкам. Жорик выскакивает из дома, едва не сбив нас с ног. Очевидно, Виола оторвала его от просмотра сериала, потому что выглядит мамин сожитель лохматым и потрепанным.

— Привет, девчата, — почёсывая заросшую шевелюру, протягивает он. — Фу, Диана! Зачем ты взяла на руки этого приблудного? — лениво ухмыляется Жора, запуская ладони в карманы широких домашних брюк.

— Ну тебя же мама приютила? А от тебя толку меньше, чем от этого щенка! — взрываюсь я.

— Ди, ты что себе позволяешь? — обиженно качает головой мама. Мы по-прежнему стоим на крыльце. Читаю в глазах матери снисхождение, какое бывает к больным, умалишенным родственникам. Она колеблется пригласить меня в дом с «приблудным».

— По-твоему, обижать животное это нормально? Сколько дней щенок живет под вашей калиткой?

— Дня четыре. — Жорик виновато почёсывает небритую щеку. Подозреваю, что он специально старается выглядеть постарше, под стать моей матери.

— Диана, ну что же мы стоим? Давай я поручу Ксении заняться щенком, если тебе так уж взбрело в голову поиграть в заботливую мамочку. — Виола раздраженно всплескивает руками и тут же осекается, заметив мой удручённый, потухший взгляд. Мама знает, как никто, сколько я страдала после исчезновения дочери. И это сравнение... Слишком больно. — Прости, прости, детка! Я погорячилась! Ксения! Ксения Филипповна!

Из кухни струится запах свежего салата, хлеба и апельсинов. Не отпуская песика из рук, я сбрасываю обувь и прохожу на кухню. Завидев меня, Ксения Филипповна — верная домоправительница Виолы, оборачивается и, вытирая руки о передник, подходит ко мне.

— Дианочка, детка... — она обнимает меня, обдавая уютным ароматом домашней еды. — Не волнуйся, я пёсика кормила втайне от хозяев. — Шепчет женщина, забирая его из моих напряженных рук. — Мойте руки и садитесь за стол. А я пойду искупаю щенка в гостевом душе.

Грузная фигура Ксении Филипповны скрывается в помпезных коридорах маминого дома, а мы с Самантой усаживаемся, наконец, за накрытый к нашему приезду стол.

— Девочки, я потушила брокколи и приготовила смузи из кокосового молока, орехов и проросших зёрен пшеницы. Будете?

Мы переглядываемся с Сэм, едва сдерживая улыбки. Маман сегодня в ударе. Скорбная, голодная физиономия Жорика выражает молчаливое согласие с нами. Сколько я помню Виолу, она безуспешно пытается привить молодому любовнику привычку правильно питаться.

— Мама, боюсь, моя приземлённая натура не оценит столь возвышенного вкуса. — Скрывая улыбку, говорю я.

— Эх, молодёжь! Вам бы все ерничать. Сейчас Ксения придёт и угостит вас своими вредными блюдами. Она, по-моему, испекла пирог с вишней. — Нараспев отвечает маман и уплывает в кабинет. Половицы дубового паркета тонко поскрипывают под ее шагами. — Если ты хотела поговорить, детка, жду тебя через пятнадцать минут. У мамы слишком мало времени на болтовню. — Бросает за спину и закрывает дверь.

Слишком мало... Именно поэтому Виола ничего не знает о моей жизни... Наше общение уже давно сводится к обмену новостями и просьбами. Сегодняшний мой визит не исключение. Мама поможет выйти на Глеба Ладожского — отца моего похищенного ребёнка...