Мультяшка - Наталия Романова Страница 12

Вениамин Рудольфович сообщил, что как только договор будет подписан, он, по прямому распоряжению Сильвестра, начнёт предпринимать серьёзные меры в деле Данилы, а отпустят его в день свадьбы. Ждать, выяснять, задумываться и тем более откладывать подписание и последующую свадьбу она была не намерена. Что бы ни беспокоило Максима Аркадьевича, она не собиралась растягивать срок пребывания Данилы в следственном изоляторе, куда, как сказал адвокат, его перевели. К тому же, дедушка сказал, что выпустят всю группу, не только Данилу.

В день подписания она встала даже раньше завтрака, привела себя в порядок, пожелала всем приятного аппетита за столом, поприветствовала улыбкой юристов, когда зашла в кабинет и уселась в дедушкино кресло, которое он ей уступил.

Сначала высокий и тощий, как швабра, юрист обращался только к Максиму Аркадьевичу. Глава финансового отдела, как поняла Мирослава, заискивающе улыбался Сильвестру, Максиму, Мирославе и Целестине, так и не решив для себя, на кого обратить более пристальное внимание. На хозяина, который демонстративно отходит от дел Мирославы, давая право подписи Максиму Аркадьевичу, самому Максиму или Мирославе, не зная, не является ли она серым кардиналом, каким всю жизнь была Целестина.

Мира забрала волосы в высокий пучок, оделась по случаю, не забыв про обувь и аксессуары, включая очки в оправке, естественно, из последней коллекции, минимизировала количество косметики на лице и проигнорировала духи. Сама сдержанность, пунктуальность и профессионализм.

Когда глава финансового отдела поспешно вышел, тихо закрывая за собой дверь, юрист продолжил зачитывать пункты договора, Мира подписывать, а нотариус бесконечно заверять. Когда дошла очередь до Максима Аркадьевича, он посмотрел на Целестину, Мире показалось, что та подбадривающе улыбнулась, словно этот человек нуждался в поддержке, и перевела сухой взгляд на Миру, вздохнула и опустила голову, смотря на клавиатуру.

Впервые за время подписания и, наверное, всего времени, что Мира наблюдала за Максимом Аркадьевичем, она увидела, как край непроницаемой маски слетел с него. Лучше бы она не видела этого, такой концентрированной смеси брезгливости, отвращения и недоумения Мира не видела никогда в жизни. Она ощутила себя склизкой жижей, источающей миазмы на сто километров вокруг себя, а Максиму пришлось не только подойти вплотную, но и протянуть руку к этой субстанции. Его едва не вырвало, когда он смотрел на Миру.

Она невольно отшатнулась, в этот момент маска захлопнулась, и вновь перед ней сидел выхолощенный топ-менеджер с непроницаемым лицом и жёстким, анализирующим, едва ли не надменным взглядом.

Через несколько минут судьба Мирославы была решена, подписана и заверена нотариально. Все молча встали и двинулись на выход, кивая оставшимся в кабинете. Максим Аркадьевич тоже вышел, сославшись на безотлагательные дела и на то, что он хотел бы отдохнуть перед полётом, уже через несколько часов его ждёт самолёт. Вернётся он только накануне торжества, так же он дежурно заметил, что полностью доверяет вкусу Мирославы и уверен, что всё пройдёт в лучшем виде, и слегка склонив голову, как офицер царской армии, скрылся за дверью.

- Мира, задержись, дорогая, - произнёс дедушка, когда та встала и направилась к двери, с намерением подняться к себе и переодеться, строить из себя менеджера среднего звена в брендовой одежде надоело.

Мира остановилась, дед поднёс телефон к уху и через мгновение произнёс:

- Вениамин Рудольфович, можно. Да, всё, как и оговаривали, да, да, естественно, - говорил дед в трубку и смотрел в упор на Миру, пока та расцветала в улыбке. - До свидания.

- Ну, ты довольна? - посмотрел и даже улыбнулся. Мира согласна кивнула, она была довольна, ещё как! Захотелось, чтобы свадьба состоялась уже завтра или даже сегодня.

- Надеюсь, это скрасит твой завтрашний день, - проговорил дед и просканировал взглядом внучку, та замерла, согласно кивнула и вышла из кабинета.

Широкую лестницу прошла на автомате, не замечая светлых стен, пилястры и капители. Упала в своей спальне поперёк кровати и уставилась в белый потолок с огромной люстрой, переливающийся хрустальными гранями, свисающей извилистыми сталактитами и капельками-слезинками. В детстве ей казалось, что дед живёт в настоящем дворце, а люстра была подтверждением этому. Мира любила этот дом, комнату, парк вокруг дома и живописные окрестности, обожала приезжать сюда на каникулы и выходные или просто так, без видимых причин.

Мире было двадцать два года, а казалось, прошло двести двадцать два...

На обед она не пошла, не было настроения и аппетита, вышла в парк, проигнорировав одного из охранников, плетущегося следом за ней, и села на качели, смотря себе под ноги. Мраморная крошка шуршала под ногами, несколько огромных деревьев, их не срубили при постройке и даже, как рассказывал дедушка, изменили планировку дома ради одного из них, стояли уже оголённые, перечерчивая тёмными стволами серое небо и, как вызов природе, зеленел газон, ухоженный и нетронутый ногами хозяина или служащих. На территории поместья уже давно никто не ходил по газонам, не лазил по деревьям, не визжал, раскачиваясь на качелях выше звёзд. Здесь всегда было тихо, а охрана, которая в других местах сливалась с окружающей обстановкой, а тут ходила буквально по пятам, дарила ощущение безопасности.

Мира посмотрела на домики для гостей, рядом с одним из них стоял человек и курил, она узнала его. Наверное, лучше подойти, пожелать доброго пути, хотя вряд ли будущий муж горит желанием видеть или разговаривать с ней, как и она с ним. Она не хотела видеть непроницаемое лицо и цепкий, оценивающий взгляд едва прищуренных глаз, скользящих по её фигуре и лицу. Она помнила, какой горячей и сильной была рука Максима Аркадьевича, когда он вёл её в аэропорту. Мирослава была уверена, что на ладони останутся синяки, но их не было, покраснение спало до того, как приехали в клинику, и их на пороге встретил дед, никак не прокомментировав произошедшее.

Максим Аркадьевич подошёл сам, она наблюдала, как он быстро и уверенно переставляет длинные ноги, держа руки в карманах распахнутого пальто, на левой руке выглядывали часы. Обувь была не по погоде, это не имело значения. Большую часть дня Максим находился в домике для гостей, и, скорей всего, работал, как и всё окружение деда, едва ли не круглые сутки, а в клинику, единственное место, куда он отлучался из поместья, его отвозили на автомобиле.

Он даже не гулял по парку, только выходил курить на улицу, несмотря на то, что в домике была отключена противопожарная сигнализация. Волосы от влажного воздуха взлохматились, или он специально взлохматил рукой, и от утреннего презентабельного вида не осталась и следа. Если бы не пальто, обувь и гладко выбритое лицо, он показался бы Мире обычным человеком, без счётчика в глазах.

- Я уже попрощался с твоим дедушкой, - проговорил ровным голосом, когда приблизился. Охранник в это время отошёл на расстояние, проявив деликатность, а скорее выполняя инструкцию. - Подошёл попрощаться с тобой.

- Доброго пути, - Мира приподняла бровь и всмотрелась в лицо будущего мужа.