Наследница бриллиантов - Звева Казати Модиньяни Страница 12

— А здесь, — протянул ему пачку квитанций Анджело, — банковские подтверждения твоих вкладов за три года.

— Вы оба хотите сказать, что, пока я привыкал к мысли о полном банкротстве, моя типография работала и приносила прибыль? — Пораженный до глубины души, Джованни переводил взгляд то на друга, то на подругу.

— Да это все она, — Анджело показал на Анджолину. — Книг тут, конечно, никто не печатал, зато с заказами на плакаты, листовки, винные этикетки и театральные программы типография едва справлялась.

— Анджола, Анджолина, — только и мог вымолвить Джованни, прижимая к груди свою верную подружку.

Мог ли он подумать, что в женщине, еще недавно зарабатывающей себе на кусок хлеба древним как мир ремеслом в нищем миланском квартале, проявится такой предпринимательский талант!

— И все же взгляни на мои записи, — настоятельно потребовала Анджолина. — Ты мой принцип знаешь — за бесплатно не работать, поэтому я платила сама себе жалованье, надеюсь, ты согласишься, что это справедливо.

— Ты себя не обижала, — со смехом сказал Джованни, заглядывая в журнал, и добавил уже серьезно: — Пока я жив, жалованье тебе гарантировано.

Джованни сдержал слово. Когда он стал крупным издателем, в длинном списке тех, кому он назначил ежемесячные выплаты, имя Анджолины значилось первым. Как и когда судьбы этих людей переплелись с судьбой Ровести — знали только она и он, остальных это не касалось.

— Хоть я еще и не миллионер, но квартиру и приличный костюм, надеюсь, могу себе позволить?

— Подожди шиковать, Анджолина только что заказала еще один типографский станок. Пока поживешь у меня, места хватит.

На следующий день Джованни было не узнать: новый, с иголочки, костюм, красивое пальто, модные туфли. Выйдя из дома, где жил теперь Анджело, он решительно зашагал по улице Орефичи. Его путь лежал к дому синьора Мотта. Прошли годы, но он не забыл девушку с черными косами и сейчас собирался попросить у типографа ее руки. Проходя по площади Ла Скала, он заметил, что к кафе Кова один за другим подъезжают экипажи, — состоятельные миланцы любили посидеть здесь за аперитивом, прежде чем ехать куда-нибудь обедать. Подъехал дорогой экипаж, запряженный отличной парой, и из него вышла Анджолина с маленькой левреткой на поводке. Увидев Джованни, она начала смеяться.

— Куда это ты так вырядился?

— Секрет. И вообще, с чего это я должен тебе отчитываться?

— Не лезь в бутылку, я пошутила.

— Ты лучше о себе расскажи. Как поживает Комоцци?

— С ним давно все кончено, сейчас у меня граф. Граф Мапелли. — И она опять засмеялась своим заразительным смехом. — Да что мы на ходу разговариваем, приходи лучше сегодня ко мне ужинать. Я живу теперь на улице Боргоспессо.

Протянув ему для поцелуя затянутую в перчатку руку, она вошла в кафе, а Джованни еще несколько секунд восхищенно смотрел ей вслед.

В цветочном магазине Джованни купил большой букет привозных гвоздик и вскоре уже стоял перед домом своего первого работодателя, научившего его азам типографского дела.

Дверь открыл сам хозяин. Джованни снял шляпу и смущенно поклонился.

— Я хочу вернуться к нашему последнему разговору, если вы не забыли, о чем шла речь, синьор Мотта, — сказал Джованни. — Я хочу поговорить с вами о синьорине Веральде.

Мотта посмотрел на него без улыбки, но и без злобы, которую с трудом сдерживал при их последней встрече.

— Заходи.

Из кухни вышла его жена, вытирая о фартук мокрые руки. Джованни преподнес ей гвоздики.

— Как ты вырос, Джованни, совсем взрослый, — она явно была ему рада. — Сколько же тебе исполнилось?

— Двадцать три, — машинально ответил на вопрос Джованни, ища глазами девушку, ради которой сюда пришел.

— Веральды здесь нет, парень, ты опоздал, — не глядя на Джованни, сказал хозяин типографии.

— Она в прошлом году замуж вышла, — добавила жена и украдкой вздохнула.