Сто осколков счастья - Елена Колядина Страница 12

Варя скосила глаза в сторону и суетливо закрыла банку со смесью.

– Варюша, пойдем, я покажу твою комнату.

Варя вошла вслед за хозяйкой в новое пристанище: паркет, темная стенка с множеством книг и безделушек, тахта и старинный угловой диванчик на изогнутых ножках, приземистый журнальный стол на кривых звериных лапах. На столике – медная восточная посуда, крошечные кофейные чашечки с голубым узором. На полу, тахте, стенах – толстый слой темных шерстяных и шелковых ковров. Двустворчатая дверь на балкон, столб золотистых пылинок в прямоугольнике солнечного света. И густой плющ, свисающий с карниза.

На тахте стояла колыбелька Джульетты.

– Вы с малышкой будете здесь обитать, а я в спальне, там у меня одновременно и кабинет: книги, ноутбук. – Маргарита Святославовна осторожно положила Джульетту в колыбельку.

Кроха всплеснула во сне ручками, сжала кулачки и вновь ровно задышала.

Варя прикрыла малышку пеленкой.

Обвела комнату взглядом – наверное, сейчас нужно поблагодарить хозяйку? Но что сказать? «Ой, спасибо вам огромное, за приют, за доброту, мы всего на недельку»? А вдруг дама поднимет брови и скажет: «Да уж надеюсь, что не дольше».

Варя отгрызла заусеницу у ногтя и спросила:

– Вам нравятся ковры?

– Моя мама была востоковедом, много ездила по Средней Азии, была в Иране. Раньше, лет сорок назад, мне казалось: столько темных ковров – это не современно. А теперь все это – память о маме, о юности. Иной раз подумаю: после моей смерти это старье окажется на помойке – и сердце щемит. Ладно, не будем о грустном! Детка, какие вещи тебе понадобятся? Ночная сорочка, зубная щетка, шлепанцы?

– Зубная щетка у меня есть, в рюкзаке. Там еще курточка. И… ну и все, – пролепетала Варя. – Ночнушку я сейчас сбегаю куплю, пока Джулька спит.

– Завтра купишь. Сейчас я тебе дам футболку, халат, шлепанцы, расческу. У меня этого добра куча, из отпуска и загранкомандировок – во многих пятизвездочных отелях халаты и махровые тапочки постояльцам дарят на память. Пойдем покажу тебе ванную, туалет. Мойся, отдыхай. Лосьоны, шампуни, кремы – все бери, не стесняйся. Этой ерунды в ванной целая корзина: столько дарят, что не успеваю использовать. Потом приходи на кухню пить чай.

Варя вернулась в комнату, села на тахту, потрепала влажные волосы.

Джулька едва слышно дышала во сне.

Где-то в глубине квартиры Маргарита Святославовна говорила по телефону.

На балконе громыхнуло, грубый порыв ветра вывернул тополь за окном, небо потемнело, вдали сверкнула молния.

Варя вскочила и плотно прикрыла створки.

Вдалеке послышался раскат грома. По стеклам ударили тяжелые капли. В комнате потемнело. Мрачно нависал угол, увешанный седыми коврами, плющ тянул плети прямо к Варе.

Варя залезла с ногами на тахту, раскрыла рюкзак и вытащила простодушный штапельный коврик, расшитый осколками зеркала, – все, что осталось от прошлой жизни, безоблачной и беззаботной.

Девушка долго смотрела на свои отражения, потом комочком легла рядом с колыбелькой Джульетты и закрыла глаза. Слеза скатилась по щеке на прядь ромашковых волос и больно кольнула сердце: маленькое, смешное, беззащитное, словно только что вылупившийся птенец.

Варя хотела поплакать.

Но в дверь легонько стукнули.

Девушка торопливо отерла щеку, вскочила и испуганно села, словно спать было строго запрещено.

Дверь тихонько приоткрылась, Маргарита Святославовна заглянула и улыбнулась Варе:

– Варюша, для тебя нашлась работа.

Девушка зажала ладони между колен и взволнованно подалась вперед:

– Уборщицей?

– Почему – уборщицей? – тихо, стараясь не разбудить Джульетту, объяснила хозяйка. – Работать будешь почти по специальности: артисткой массовки. Дальше все зависит от тебя: покажешь себя трудолюбивой, настойчивой, профессиональной актрисой – перейдешь на роли второго плана. Но для этого надо пахать как лошадь! Всю себя отдавать избранной профессии! – Голос Маргариты Святославовны стал назидательным: она не заметила, как заговорила громко, поучающе, с «педагогическими» интонациями: – Драматическое искусство не терпит занятий по расписанию, два раза в день по часу. Актер должен жить своим ремеслом: круглосуточно, без перерывов, так люди не перестают дышать!

Варя не решилась спорить, только поежилась: убеждать Маргариту Святославовну, что она стучалась в открытые двери, потому что душа Вари полностью отдана искусству, было явно бесполезно.

Девушка вздохнула и пролепетала:

– Да, Маргарита Святославовна, я все понимаю.

– Мало понимать, надо жертвовать! – с ворчливым пафосом воскликнула женщина.

Джульетта вздрогнула во сне и пошевелила кулачками.

– Я вас не подведу! – Варя мелко кивала. – Я же понимаю: вы за меня поручились!

– Нет, дорогая, я за тебя не поручалась!

Варя сжалась в комочек и сидела на краешке тахты, как побитый бездомный воришка.

– Я слишком плохо тебя знаю, мне неизвестно, какая ты актриса! – чеканила хозяйка квартиры. – Я всего лишь позвонила менеджеру по кастингу, так называемому бригадиру: он подбирает массовку по заявкам съемочных групп. Ты и сама легко могла набрать 09 и узнать нужный телефон. Единственное, о чем я действительно попросила: задействовать тебя в ночных съемках. Временно, пока не найдем няню Джульетте. Днем будешь заниматься с ребенком, ночью – работать. Тебя это устраивает?

Маргарита Святославовна была уверена: «Сама пашу как проклятая, поэтому имею право требовать того же от других!»

К тому же заведующая кафедрой была человеком настроения: сперва, не задумываясь, отдавала «последнюю рубаху», а через час в обмен требовала полного послушания. К тому же в последнее время Маргарита Святославовна впадала в величественную ворчливость. Поэтому весь монолог дама произнесла тоном старой королевы.

– Работать начнешь с завтрашнего дня. Созвонишься с бригадиром, узнаешь, куда ехать на съемку! Начало – в двадцать один час. Выезжай заранее: лучше приехать раньше, съемки идут строго по графику, аренда павильонов дорогая.

– Спасибо, Маргарита Святославовна! – бормотала Варя.

– А пока погуляй с Джульеттой: после грозы воздух насыщен озоном, очень полезно для детского здоровья.

Варя натянула единственные джинсы и озабоченно поглядела на пропахший бензином, асфальтом и потом вязаный топик. Впрочем, выбирать было не из чего, поэтому вязанное крючком из обычных катушечных ниток наивное изделие вновь оказалось на хозяйке.