Таинственный свет луны - Шеннон Дрейк Страница 12

Дни, двадцатипятилетний сын Чанса Лебро, одного из немногих служащих Мэгги мужского пола, вернувшись из Нью-Йорка, где изучал архитектуру, по вечерам играл на тромбоне в джаз-оркестре популярного местного клуба на Бурбон-стрит.

— Даже не знаю, — ответила Мэгги. — Сегодня у меня нет настроения идти на вечеринку.

— Да брось ты, неужели смерть какого-то сутенера так выбила тебя из колеи?

— Меня выбила из колеи не смерть сутенера, а то, что его убили чуть ли не у меня под окнами. А еще то, что он каким-то образом ухитрился окропить своей кровью дверь моего дома.

— Не волнуйся, дорогуша, — успокоила ее Сисси, — полицейские, которые исследовали эти капли крови, сказали мне, что ничего криминального внутри здания не обнаружили.

— Правда-правда, — вступила в разговор Энджи, тоже оставшаяся в магазине. — Если бы что — Сисси узнала бы. Она весь день флиртовала с одним из этих парней — красивым, как Адонис.

— Сисси, ты флиртовала с полицейским? — удивилась Мэгги.

— Ты что-то имеешь против полиции?

— Да так, от случая к случаю…

Сисси ухмыльнулась:

— Но он и вправду хорош, как Адонис. Крепкий, сильный, а главное — высокий. Женщине, когда она под шесть футов, не так-то просто найти себе пару под стать. А в этом парне добрых шесть футов три дюйма. Я могу, встречаясь с ним, надевать еще и туфли на каблуках!

— Выходи за него замуж и строгай баскетболистов, — посоветовала ей Энджи.

— А этот самый Адонис черный или белый? — спросила Мэгги.

— Черный, дорогуша, успокойся, — заверила ее Сисси. — На твоего лейтенанта никто не покушается.

— «Мой» лейтенант?

— Самый красивый белый мужчина, какого я только видела, — усмехнулась Сисси.

— Лейтенант из отдела убийств, который меня допрашивал и излазил мой дом вдоль и поперек, не может быть ни «моим», ни красивым. Он головная боль — вот что я о нем думаю. — Мэгги неожиданно расплылась в улыбке. — Я рада, Сисси, что ты познакомилась с Адонисом. Это приятное известие, а значит, сегодняшний день прожит не зря. Он уже назначил тебе свидание?

Энджи громко фыркнула:

— Да это она назначила ему свидание — еще до того, как выяснила, понимает ли он по-английски!

Мэгги снова удивленно посмотрела на Сисси.

— Я просто сказала ему, что будь я на его месте, то ни за что не отказалась бы после поисков несуществующих улик сходить на концерт и послушать хорошую джазовую музыку. Так что если ты, Мэгги, хочешь увидеть моего Адониса, то отправляйся на концерт вместе с нами!

Мэгги все еще колебалась.

Весь день она провела в окружении людей и устала от шума и разговоров. Визит полицейских тоже не прибавил ей бодрости, а известие о том, что на двери ее дома обнаружили капли крови преступника, произвело на Мэгги удручающее впечатление. Ей хотелось посидеть в тишине, успокоиться и собраться с мыслями.

— Мы будем тебя доставать, пока ты не согласишься, — продолжала давить на нее Энджи. — По этой причине мы отправимся на концерт прямо отсюда, даже домой заходить не будем.

— Ну, не знаю… К тому же я не так одета, как полагается для вечеринки в клубе…

— Ха! Сейчас, между прочим, лето, и туристы на улицах ходят в футболках и в майках с вырезом до пупа, а она волнуется, что не так одета! — с иронией заметила Сисси.

— У Мэгги полно расфуфыренных манекенов, и ей ничего не стоит снять платье с одного из них и надеть на себя, — сказала Энджи. — По мне, в клубы сейчас можно и голой ходить: все равно никто ие обратит внимания — все заняты только собой.

— Это на голую-то Мэгги никто не обратит внимания! — воскликнула Сисси. — Сильно в этом сомневаюсь.

— Ладно, уговорили, я иду с вами, — согласилась Мэгги. — Игру Дина и вправду стоит послушать. Кроме того, одежда, которую я придумываю, мне, в общем, нравится.

Когда Мэгги переоделась и вышла к подругам, они нашли, что выглядит она восхитительно.

— Мы так хороши собой, что нам просто необходимо прогуляться перед концертом — показать туристам, какие в Новом Орлеане красивые женщины, — заявила Энджи. — А потому идемте обедать в какое-нибудь приличное заведение.

— Вы идите, а я позвоню в ресторан и закажу столик, — предложила Сисси.

Обедать!

Услышав это слово, Мэгги вдруг почувствовала, как у нее болезненным спазмом свело желудок.

С чего это, спрашивается, ее затошнило? Ну, убили какого-то сутенера, мелкого уголовника — пусть даже и рядом с ее домом, — ей-то что за дело? Тем не менее…

Мэгги решила не поддаваться слабости.

— Обед — это здорово, — твердо сказала она. — Как я погляжу, у нас наклевывается веселый вечерок. Оно и к лучшему: пройдет час, другой, и мы полностью забудем о…

— Об обезглавленном трупе! — выпалила Энджи.

— Верно. Мы забудем об обезглавленном трупе и обо всем, что с ним связано.

Пьер ле Понт работал судмедэкспертом уже двадцать лет. Шон знал множество судмедэкспертов, а также экспертов в других областях криминалистики — и мужчин, и женщин, отличавшихся цинизмом и любивших черный юмор, но Пьер к их числу не относился. Шон также не видел, чтобы Пьер что-нибудь жевал в непосредственной близости от лежавшего на анатомическом столе трупа. К смерти Пьер относился уважительно и того же требовал от своих сотрудников.

Тем не менее смерть человека — явление не только трагическое, но во многом еще и унизительное.

Взять хотя бы того же Энтони Бейли. Прежде он носил костюмы от Армани и занимался сутенерством — продавал женщин, от которых имел доход и которых при случае поколачивал. Так или иначе, он жил, действовал и был человеком, хотя дурным и испорченным. Теперь же его нагое, белое, без кровинки, тело лежало неподвижно на анатомическом столе, словно какая-нибудь вещь, а его отрезанная голова покоилась в большом сосуде из нержавеющей стали на кафельной подставке рядом с ним.

В каждом морге, независимо от антисептика, которым обрабатывают помещение, есть особый устойчивый запах, который не спутаешь ни с каким другим. Это запах смерти.

— Ну как, обнаружилось что-нибудь интересное? — спросил Шон, разглядывая пергаментно-белое тело убитого.

— Очень мало крови, — ответил Пьер. Он стоял рядом со столом, скрестив на груди руки. Проведя вскрытие и зашив труп, Пьер теперь отдыхал.

— Значит, его могли убить где угодно, а потом перевезти.

— Я этого не говорил.

— Что же ты сказал?

— Я сказал только, что в нем осталось чертовски мало крови. Вот почему он такой белый.

— В общем, все ясно: ему ведь отрубили голову. Кровь фонтаном хлынула из разрезанных артерий… Но если его сначала убили, а обезглавили потом, то картина, конечно, меняется… Черт! Но кровь не может вот так взять и исчезнуть! Насколько я знаю, она не испаряется…