Мне не забыть - Елена Свиридова Страница 11

Размышляя так, Валерия чуточку лукавила сама с собой. Женское чутье подсказывало ей, что она небезразлична Красовскому, и это, конечно, доставляло ей определенное удовольствие, льстило ее самолюбию, хотя сердце ее, вне всяких сомнений, принадлежало другому. Но не только эти мысли тревожили девушку… Спросив о том, откуда в ней такая цыганщина, Наташа задела нечаянно одну из самых болезненных струн в ее душе… Возбужденная событиями прошедшего вечера и собственным пением, Лера словно внезапно оказалась в давнем прошлом… Странные, манящие воспоминания детства… Это было много лет назад, когда в доме часто появлялись цыгане… Молодой красавец с курчавыми волосами, его звали Роман, и его друзья были так непохожи на всех знакомых матери, которые изредка заходили в дом. Шумные, веселые, в яркой одежде, они пели свои цыганские песни, играли на гитарах… Они очень нравились Лере… Она сидела на руках у Романа и была счастлива. Мать улыбалась, даже смеялась… Потом все вместе поехали куда-то… И вот Лера очутилась в огромном зале ресторана… Ее поразил яркий свет, красивые люстры, нарядные люди с приветливыми лицами… Цыгане пели на небольшой сцене, молодые цыганки в пестрых широких юбках плясали, звенели монистами… Мать сидела за столиком, смотрела на них, слушала, Лере запомнилось ее счастливое, улыбающееся лицо… Вдруг к ним подошел Роман, подхватил на руки Леру и понес на сцену.

— Пой! — сказал он.

И Лера, словно по волшебству, запела вместе с ними, она хорошо помнила, как впервые услышала собственный голос… Ей так понравилось петь, что уже тогда, в далеком детстве, она очень захотела стать певицей… Люди в зале замерли, а когда песня закончилась, на Леру обрушился шквал аплодисментов… Потом две красивые яркие цыганки взяли ее за руки и повели в зал. Они вместе ходили между столиками, пели, плясали, что-то говорили, а люди протягивали им разные сладости, кто-то даже преподнес Лере цветы… Лера запомнила этот вечер как самый счастливый и прекрасный в жизни…

Домой они вернулись с матерью вдвоем, а там их ждала ненавистная тетка. Даже не взглянув на Леру, она увела мать в комнату и закрыла за собой дверь. Сначала до Леры доносились приглушенные голоса, потом — крики… Ей стало страшно.

— Ты позоришь семью, Софья! Если бы отец был жив, ты бы не посмела! — грозно звучал голос тетки.

— Нет, это ты не посмела бы! — пронзительно прокричала мать. — Позоришь семью ты! Из-за таких, как твой муж, лишились родителей!

— Вот ты как заговорила! Сама связалась с уголовником да еще Михаила хотела в свои грязные дела втянуть! Дрянь! Идиотка!

Странный звук, похожий на удар… Истерические рыдания матери. И тишина… Лера испугалась, на цыпочках подошла к двери, осторожно приоткрыла ее… Увидела мать, неподвижно лежавшую в постели, на ее щеке багровело припухшее пятно… Глаза, полные слез, смотрели в пространство…

— Кто тебя звал?! — рявкнула тетка, грубо схватила Леру за руку и вытолкнула за дверь.

Потом приехала «скорая помощь», и мать увезли в больницу. Лере хотелось убить тетку или умереть самой, она сжалась в комок в большом старом кресле и тихо плакала…

Когда мать вернулась из больницы — бледная, осунувшаяся, молчаливая, — Лера сказала ей:

— Мама, позови Романа, пусть он защитит нас.

— Никогда больше не говори о нем, дочка, — прошептала мать испуганно.

— Но почему, мама? Он добрый, сильный.

— Забудь, навсегда забудь о нем.

Но Лера не забыла… Цыгане снились ей по ночам, их звонкие голоса долго еще звучали в ее памяти. Лера все ждала и надеялась, что вдруг распахнется дверь и они снова появятся в доме, запоют свои красивые песни, но проходил день за днем, а их все не было. Правда, к большой радости Леры, тетка тоже исчезла на какое-то время. Мать ходила по дому как неприкаянная и почти не разговаривала с дочерью. И так продолжалось довольно долго, но однажды к ним пришла красивая пожилая цыганка — высокая, статная, одетая в черное. Она пела старинные романсы, колдовала с картами. Лере тогда запомнилась не столько реальная женщина, сколько запретный и манящий образ сказочной колдуньи, словно пришедшей из мира детских фантазий и тревожных снов… Потом мать с цыганкой заперлись в комнате и долго сидели там. До Леры доносился только шум голосов, но разобрать, о чем они говорили, девочка, как ни старалась, не могла. Когда они вышли, мать, провожая цыганку до двери, тихо шептала:

— Ради Бога, не приходите больше, Магда Романовна, я боюсь… они способны на все! И так столько бед я вам причинила!.. Умоляю, оставьте меня навсегда…

— Не думай об этом, береги дочь и себя!

После этого цыгане окончательно исчезли из жизни Леры, ей раз и навсегда было категорически запрещено даже упоминать о них, особенно при тете Жанне и дяде Мише. Кем был этот человек? Почему при виде его мамины глаза наполнялись страхом и ненавистью? Почему всякий раз, когда он садился рядом с матерью, за ними пристально и ревниво наблюдала тетя Жанна? Почему у самой Леры при каждой встрече с ним возникало почти подсознательное ощущение опасности? Что вообще происходило в их семье? На эти вопросы она так до сих пор не получила ответа… Спрашивать мать было бессмысленно — она молчала, мрачно глядя на дочь, или начинала биться в истерике… Лера терялась, ее сердце разрывалось от жалости, но что она могла сделать? Единственной радостью в ее жизни стала музыка. Она пела всегда, когда оставалась одна, и еще тогда, в далеком детстве, мечтала выступать на сцене… Однажды, услышав ее, мать заявила вдруг:

— Если ты станешь певичкой и будешь выступать по кабакам, я не перенесу такого позора и покончу с собой!

— Мама, зачем ты так говоришь? Разве стыдно петь?

Мать повернулась к ней спиной, подошла к окну.

— Прекрати этот разговор, если не хочешь убить меня! — хрипло прозвучал ее голос.

Лера не знала, насколько серьезны угрозы матери, но в душе ее поселились страх и сомнения… Закончив школу, она поступила на факультет журналистики, простившись со своей мечтой… Господи, как давно все это было, но Лера так и не смогла ничего забыть.

Заснула она уже под утро, когда за окном забрезжил рассвет.

— Пишите объяснение, — произнес начальник первого отдела, глядя на Леру непроницаемым взглядом.

— Какое объяснение? — с напускным недоумением спросила Лера.

— Вы сами прекрасно понимаете, о чем идет речь, — сказал он сухо и углубился в перелистывание настольного календаря.

Глядя на этого гнусного типа, бывшего кадровика, отставного военного, Лера живо представила вдруг своего дядю Мишу… Те же залысины на лбу, глаза навыкате, багровая морда… Наверное, все они похожи друг на друга! Лера, конечно, сразу обо всем догадалась. Видимо, кто-то уже успел «настучать» о вчерашней вечеринке, и теперь она лихорадочно соображала, как поумней выйти из неприятного положения. Писать или не писать объяснение? Писать было слишком рискованно, молчать — тоже опасно, получалось, что, как бы она ни поступила, все это может обернуться против нее. Стараясь оттянуть время, она машинально чертила на листе бумаги какие-то замысловатые рисунки, пытаясь восстановить в памяти последние события. Утром, когда она уходила из общежития, Наташа спала ангельским сном, и ей было жаль будить подругу. Зины уже не было, ее аккуратно застеленная постель пустовала, но девушки привыкли, что она встает раньше всех и чуть свет убегает по своим делам. Она жила в общежитии в ожидании квартиры вот уже несколько лет, ей все обещали, она все ходила на прием в разные инстанции, но до сих пор оставалась жертвой нерешенной в городе жилищной проблемы. На студию Лера пришла первой и тут же была отправлена в первый отдел.