Тетрис с холостяками - Ирина Мазаева Страница 11

Козловцева уволили.

Неизвестно, что рассказала Драгунова генеральному. А может, у него и у самого был зуб на редактора. Или Эллочкина связь с миром окрепла за последние месяцы. Так или иначе, отправившись вразвалочку, даже не надев пиджак, к Лифшицу, Козловцев вернулся в кабинет редакции вспотевшим, молча собрал свои вещи и вышел вон, не посмотрев на Эллочку. Эллочка особого счастья не испытала.

Эллочка растерялась и даже расстроилась. Едва за Козловцевым закрылась дверь, как Эллочке тут же начало казаться, что не такой уж и плохой человек он и, может, не надо было с ним так круто поступать. Иными словами, к Эллочке подкралось чувство вины. Но Эллочка, девушка к рефлексии не склонная, тут же взяла себя в руки и придушила этими самыми руками чувство вины в самом зародыше. Еще не хватало – портить себе жизнь из-за кого-то недостойного! Нет ничего более гадкого и мешающего жить, чем чувство вины.

Но будущее Эллочки оставалось неопределенным. Ей отчего-то вдруг захотелось всплакнуть, и, сама не зная как, она очутилась в кабинете Драгуновой.

– Как – ушел? – удивилась Ирина Александровна. – Сегодня среда, завтра надо верстать, в пятницу – печатать. Ему же было предложено доработать неделю, выпустить текущий номер.

Эллочка растерянно развела руками.

– Что ж, придется вам, Элла Геннадьевна, везти номер в типографию, следить за версткой, подписывать в печать и сдавать.

У Эллочки случился стресс.

– Он хоть макет-то сделал?

Эллочка в предчувствии кондратия замотала головой: макета не было.

Ирина Александровна ободряюще похлопала подчиненную по плечу:

– Сейчас сядем, раскидаем материальчик, сделаем макетик, съездите в типографию – отвезете, проветритесь.

Эллочка, ловя ускользающее сознание, последними остатками сил взяла себя в руки и сказала:

– Легко.

И они пошли в кабинет редактора делать макет.

Люди делятся на два типа: одних стресс, препятствия, неудачи прибивают, вгоняют в депрессию, других – заставляют мобилизовать все силы, воодушевляют, зовут в бой. Эллочка относилась к людям второго типа.

Эллочка быстро научилась подсчитывать знаки, сочинять заголовки. Она словно стала выше ростом и даже немножко солиднее... Ирина Александровна с удовольствием оглядела Эллочку, хмыкнула, помогла ей собрать все бумаги в папку и сунула в руки дискеты:

– Ну что, скачивайте материалы и фотографии на дискеты. Вечером поедете в типографию. Я пойду выпишу вам у Бернштейна, финансового директора, проездной.

Этот «проездной» особенно растрогал Эллочку. Ей, конечно, мерещилась служебная «Волга», но проездной сулил немалую экономию средств вне работы, чтобы ездить по магазинам, к родителям...

Только Драгунова вышла, тут же в кабинет влетела Маринка:

– Эллочка, что я слышала! Тебя можно поздравить? Поздравляю! Редактор ты наш! Когда приказ выйдет? Утверждают или и.о. будешь?

Эллочка, сидя за компьютером с дискетами в руках, растерялась:

– Э-э... Я не думала еще... Да дай ты мне в себя прийти! Я, конечно, хотела стать редактором, но не так же сразу.

– Дура! Мне бы так! Уволили бы Малькова, а я бы сразу – главным спецом по химаппаратуре.

– Ты ничего не понимаешь в химаппаратуре.

Маринка обиделась:

– Я уже столько понимаю, что тебе и не снилось. Я же бумажки все читаю, договора... А во-вторых, ты что думаешь, тут кто-нибудь из начальства что-то в чем-то понимает? Знаешь принцип Питера? Все, кто был когда-то хорошим рабочим или, скажем, конструктором, потом стали начальниками цехов или конструкторских бюро и выше, и выше. Дотянули их до больших должностей – понятно стало, что они давно достигли уровня своей некомпетентности: хороший конструктор не обязательно становится хорошим начальником, правильно? С больших постов попытались спихнуть, чтобы уж совсем делу-то не мешали. Напридумывали им никчемных должностей, на которых можно ничего не делать, ни за что не отвечать... Просто пристроили все своих сынков, зятьев, братьев, чтобы должность посолиднее да оклад побольше... Окунев придет – еще столько же своих зятьев-братьев-племянников приведет. Что будет... А-ай, – Маринке надоело говорить на эту тему.

Эллочка слушала вполуха и работу делала, скидывала материалы на дискеты, кивала.

– То есть, – резюмировала Маринка, – ты не знаешь, утвердят тебя или будешь и.о.?

– Совершенно верно.

– А ты узнай. Хотя все равно обманут. Ты же новенькая, молодая еще, детей у тебя нет – чего тебе большую зарплату платить? Будешь и.о., двадцать процентов тебе подкинут от твоей зарплаты – выйдет, наверное, меньше редакторской, а вкалывать за двоих будешь.

– Как это? – испугалась Эллочка: редакторское кресло виделось ей только вместе с редакторской зарплатой.

– Ха! – Маринка удобно развалилась в этом самом вожделенном Эллочкой кресле, закинула ноги на стол. – Будешь сидеть в нем, будешь, но только бесплатно. Это завод, Эллочка, совковый завод. Главная по зарплате Анна Гольденберг посмотрит в твои ясные очи, по плечику похлопает, а может, и приобнимет по-матерински, а денег не даст. Экономит государственные, как она до сих пор считает, средства.