Обольсти меня на рассвете - Лиза Клейпас Страница 11

Кев сильно устал и был в грязи. Он только что вернулся от соседей, для которых строил забор и ворота. Чтобы вбить колья, Кев выдалбливал лунки в земле, которую уже успел схватить мороз. Он едва успел присесть рядом с Амелией, которая была занята тем, что пыталась удалить пятна с платья Поппи, держа в руках гусиное перо, которое обмакивала в скипидар. Запах скипидара обжег ноздри Кева, когда он стремительно втянул воздух. По лицу Уин он понял, что произошло что-то плохое.

— Сегодня я была с Лаурой и Лео, — сказала Уин. — Лаура заболела… Она сказала, что у нее болит горло, и потому мы сразу отвели ее домой, и родители ее послали за доктором. Он сказал, что у нее скарлатина.

— О Господи! — выдохнула Амелия, мгновенно побледнев. Все трое застыли от ужаса.

Не было болезни, которая распространялась бы с такой стремительностью и косила бы людей с такой безжалостностью. При этой болезни на теле выступала ярко-красная сыпь и кожа становилась похожа на наждачную бумагу, которую используют для полировки древесины. Скарлатина пробиралась внутрь, поражая жизненно важные органы. Болезнь была в воздухе, который выдыхал заразившийся человек, держалась на его волосах, на коже. Остановить заражение можно было, только изолировав больного.

— Он уверен? — спросил Кев, стараясь говорить спокойно.

— Да, он сказал, что симптомы ни с чем не спутать. И он сказал…

Уин замолчала, когда Кев шагнул к ней.

— Нет, Меррипен! — И она подняла тонкую белую руку с такой неколебимой властностью, что Кев невольно остановился. — Никто не должен подходить ко мне. Лео в доме Лауры. Он ее не бросит. Они сказали, что он может там остаться, и… ты должен забрать Поппи и Беатрикс, и Амелию тоже, и отвезти их к нашим кузенам в Хеджерли. Им это не понравится, но они все равно их приютят и…

— Я никуда не поеду, — сказала Амелия, как всегда спокойно и хладнокровно, хотя было заметно, что она слегка дрожит. — Если ты заразилась, то я буду нужна тебе, чтобы ухаживать за тобой.

— Но если ты подхватишь болезнь…

— Я перенесла легкую форму болезни, когда была маленькой. Это означает, что я скорее всего не могу заразиться.

— А как насчет Лео?

— Боюсь, Лео не болел скарлатиной в детстве, а это означает, что он в опасности. — Амелия посмотрела на Кева. — Меррипен, ты когда-нибудь…

— Я не знаю.

— Тогда тебе следует оставаться с детьми, пока все не закончится. Ты не сходишь за девочками? Они отправились играть на ручей. Я соберу их вещи.

Кев не мог даже помыслить о том, чтобы оставить Уин, когда она могла заболеть, но выбора у него не было: кто-то должен был доставить детей в безопасное место.

Не прошло и часа, как Кев отыскал Беатрикс и Поппи, усадил изумленных девочек в семейный экипаж и повез в Хеджерли, который находился в половине дня пути от Примроуз-Плейс. К тому времени как он передал их из рук в руки кузенам и вернулся в коттедж, было уже далеко за полночь.

Амелия была в гостиной в ночной рубашке и халате. Понурив плечи, она сидела перед камином.

Когда Кев зашел в дом, она с удивлением подняла глаза.

— Тебе не следует здесь находиться. Опасность…

— Как она? — перебил ее Кев. — Есть какие-нибудь симптомы?

— Озноб. Боль. Температура пока не поднималась, насколько я могу судить. Возможно, это хороший знак. Возможно, это означает, что у нее легкая форма.

— Что-нибудь известно о Лауре? О Лео?

Амелия покачала головой.

— Уин сказала, что он собирался спать в гостиной и приходить к ней, когда ему позволят. Это не совсем правильно, но если Лаура… если ей не дано пережить болезнь… — Амелия замолчала, чтобы сглотнуть слезы. — Думаю, что, если до этого дойдет, они не захотят лишать Лауру последних минут с мужчиной, которого она любит.

Кев сел рядом и молча стал перебирать в уме все банальности, что говорят друг другу гаджо о выдержке, о покорности воле Всевышнего, о лучших мирах. Он не мог заставить себя повторить что-либо из этой чепухи Амелии. Ее горе было слишком искренним, ее любовь к семье слишком реальной.

— Я не смогу пережить смерть еще одного близкого человека, — прошептала она чуть погодя. — Я так боюсь за Уин. Я боюсь за Лео. — Она потерла лоб. — Я похожа на жалкую трусиху, да?

Кев покачал головой:

— Ты была бы дурой, если бы не боялась.

В ответ она невесело усмехнулась:

— Тогда я определенно не дура.

К утру у Уин начался сильнейший жар. Она металась под покрывалом. Кев подошел к окну и распахнул шторы, впуская в комнату слабый утренний свет.

Она очнулась, когда он подошел к кровати. Ее голубые глаза на покрасневшем, покрытом сыпью лице были широко распахнуты.

— Нет! — сдавленно воскликнула она, пытаясь отстраниться. — Ты не должен здесь находиться. Не подходи ко мне. Ты подхватишь эту заразу. Пожалуйста, уходи.

— Тише, — сказал Кев, присев на край матраса. Он схватил Уин, когда она попыталась откатиться, и положил ладонь ей на лоб. Он чувствовал, как пульсирует кровь под обжигающе горячей тонкой кожей.

Когда Уин попыталась его оттолкнуть, Кев поразился тому, как сильно она ослабла.

— Не надо, — всхлипывая, повторяла она. Слезы бессилия текли по ее щекам. — Пожалуйста, не прикасайся ко мне. Я не хочу, чтобы ты был здесь. Я не хочу, чтобы ты заболел. О, пожалуйста, уходи…

Кев привлек ее к себе. Тело ее было как живое пламя под тонким покровом ночной рубашки. Бледный шелк ее волос струился по ним обоим. И он стал баюкать ее голову на своей ладони, на крепкой, видавшей виды руке кулачного борца.

— Ты сошла с ума, — сказал он тихо, — если думаешь, что я оставлю тебя сейчас. Я позабочусь о том, чтобы с тобой все было хорошо, чего бы это ни стоило.

— Мне не выжить, — прошептала она.

Кева потрясли ее слова, но еще больше его потрясла собственная реакция на них.

— Я умру, — сказала она, — и я не возьму тебя с собой.

Кев прижал ее к себе сильнее, так что она дышала ему прямо в лицо. Как бы она ни уворачивалась, он ее не отпустит.

— Перестань! — воскликнула она, отчаянно пытаясь вырваться. От усилий она еще гуще покраснела. — Это безумие… О, упрямец, отпусти меня!

— Никогда. — Кев гладил ее по распущенным растрепанным волосам. Пряди потемнели там, где их омочили ее слезы. — Полегче, — бормотал он, — не изматывай себя. Отдохни.

Уин затихла, осознав тщетность попыток вырваться.

— Ты такой сильный, — слабым голосом произнесла она, и в словах ее была не похвала, а осуждение. — Ты такой сильный…

— Да, — сказал Кев, краем простыни утирая ее лицо. — Я сильный, жестокий и безжалостный, и ты всегда об этом знала, верно?