Пособие для новобрачных - Саша Майская Страница 11

Катерина завела глаза к потолку и пропела сладчайшим своим голосом:

— Ну-у, во-первых, здесь принято раздеваться и голыми скакать на столах. Потом, можно кидаться жвачкой в официантов… Да шучу я! Расслабьтесь, здесь все, как и везде. Вон там, откуда орет музыка и доносятся выстрелы, — игральные автоматы. Направо — зона для родителей.

— Звучит зловеще.

— На самом деле очень удобно. Сидите и наблюдаете за чадом, деться оно никуда не может.

— Это чадо может что угодно…

Катерина решительно развернула озабоченного Куприянова к себе. В конце концов, рабочий день окончен, и здесь она по его просьбе.

— Вот что, Сергей Андреич! Так нельзя. Давайте сюда галстук.

— За…чем?

— Затем, что вы похожи на охранника кинозвезды при исполнении. Расстегните верхнюю пуговицу рубашки, расслабьтесь и не смотрите по сторонам с таким ужасом. Здесь вокруг все больше наши с вами сограждане, хорошие люди, пришли сюда отдохнуть, посидеть, выпить и закусить.

Куприянов на ощупь оказался теплым и приятным. Катерина деловито сдирала с него галстук и поправляла воротничок рубашки, а он смотрел на нее с веселым ужасом, и Катерина постаралась запомнить этот взгляд — чтобы рассказать девочкам и потребовать у них объяснения, что бы такой взгляд мог означать.

Ее собственные раздумья на эту тему были прерваны возвращением девчонок, после взгляда на которых Куприянов издал слабый стон и сделался похож на очень сильно ударенного по голове человека.

Блестки cверкали буквально на всей поверхности оживленных мордашек Анюты и Виктории. Ресницы выдавались на полметра вперед. Губы сверкали и источали аромат земляники. Прически тоже претерпели изменения: у Анюты в хвосте появились разноцветные перья, а Виктория украсила себя десятками маленьких хвостиков по всей голове. В ушах у обеих раскачивались устрашающих размеров и блеска бриллиантово-сапфирово-изумрудные серьги из ассортимента ларьков с бижутерией из ближайшего подземного перехода. Куприянов ничего не сказал — видимо, просто боялся, а Катерина только вздохнула и решительно подправила чересчур малиновую границу румянца на щеке Анюты, после чего молча подняла вверх оттопыренный большой палец. Анюта немедленно просияла. Акции Катерины неуклонно ползли вверх.

Они нашли столик на четверых, и, поскольку Куприянов все еще пребывал в прострации, Катерина взяла бразды правления в свои руки. К тому же дико хотелось есть, так что стесняться она не собиралась.

— Пожалуй… Возьмем «Маргариту», «четыре сыра» и «пепперони с ветчиной». Пьем вкусное или полезное?

— Вкусное!!!

— Тогда колу и молочные коктейли. Пока мы ждем пиццу, девчонки, наверное, могут сбегать на разведку к автоматам?

Девчонки дружно закивали, а Куприянов слабо помахал рукой в воздухе.

— Я не против.

Катерина хитро прищурилась.

— Не-ет, тут мало одного вашего согласия. Гоните денежки, босс.

— В каком смысле?

— В смысле наличные. Им нужно купить две игровые карты — иначе они передерутся.

Куприянов полез в карман за бумажником в некоторой растерянности достал две сотни. Катерина переглянулась с девочками — и все трое презрительно фыркнули. После этого Катерина забрала у Куприянова бумажник и решительно вытянула из него тысячу.

— Вот. На первое время вам хватит.

Интересно, Наташка с Шуркой поверят в то, что она своими руками отобрала у вице-президента его бумажник и шарила в нем безо всякого стыда?

Анюта с Викторией радостно заверещали, после чего поклялись страшной клятвой, что не забудут про пиццу, и унеслись в стреляющую тьму игрового зала. Куприянов проводил их совершенно очумевшим взглядом, после чего повернулся к Катерине.

— Как вы это делаете?

— Что именно?

— Анюта… Я никогда не видел ее такой… беспечной. Обычно она ведет себя просто невыносимо.

— Надеюсь, на это вам не жаль потратить тысячу?

— Хоть десять.

— Возможно, такие жертвы не потребуются, но приготовьтесь к тому, что пару раз вам предстоит пополнить их счет на карточках.

— Катя… Я вам очень обязан. Без вас я бы не справился.

— Пустяки. Я должна вам куда больше.

— Вы про ксерокс? Ерунда, честное слово. Вот Анюта…

— Она — темпераментная девица.

— Учителя в ее супер-пупер-школе предпочитают определение «оторва».

— Значит, это плохие учителя. Меняйте школу.

— Не исключено. Эта уже четвертая по счету. Нет, но как у вас это получается…

— Все просто. У меня есть младший брат. В детстве меня часто заставляли выгуливать его, иногда вместе с его друзьями. Курс молодого бойца я проходила не однажды.

Они сидят и болтают с самим КУПРИЯНОВЫМ! Катерина с трудом подавляла желание заверещать по примеру Анюты. Как ей это удалось? Ни один из ее мужчин никогда с ней не болтал просто так. И она сама, честно говоря, понятия не имела, о чем с ними можно болтать.

С девочками — понятно о чем. О колготках, о критических днях, о депиляции, о преимуществах загара в солярии, наконец, о том, как Шурка бросила Эдика (Вадика, Олега, Сашку и Георгия Васильевича). Шурка вообще всегда ухитрялась бросить своих мужиков чуточку раньше, чем они собирались проделать это с ней. По крайней мере, по Шуркиным словам…

Смешно, но сейчас она не думает о Куприянове, как о мужчине. В смысле, О СВОЕМ МУЖЧИНЕ. Сейчас она играет кого-то типа Мэри Поппинс, и эта роль ей неожиданно нравится. Во всяком случае, Катерине совершенно не хочется напрягаться и вспоминать уроки Шурки — все эти томные взгляды, нечаянные оголения коленок и прочих стратегически важных частей тела… А хочется ей есть! И пить.

После недолгого совещания они с Куприяновым решили заказать по коктейлю «Текиловый рассвет». Когда молоденький официант принес исполинские бокалы, украшенные зонтиками и вишенками, Куприянов присвистнул и решительно снял пиджак.

— Вечер перестает быть томным! Между прочим, мы с вами за рулем.

— Поедем на такси, большое дело!

Он смотрел на нее поверх бокала задумчивым и немного удивленным взглядом, и вот тут Катерину накрыло. По спине побежали мурашки, а это очень опасный симптом. Мурашки обычно являются первым камешком той лавины, которая рано или поздно погребает под собой даже самых хладнокровных и уверенных в себе женщин, а уж такие, как Катерина, вообще гибнут пачками.

Вслед за мурашками будет электрический ток при малейшем прикосновении, а потом — если повезет — настанет черед поцелуев… объятий… совместных ночевок… торопливых прощаний по углам… неприходов домой вовремя… молчащего телефона… ожидания, переходящего в свинцовую уверенность в том, что он так и не позвонит…