Любовный контракт - Александра Джонс Страница 11

Она села.

Дейвина Легран слегка поаплодировала в явно оскорбительном духе.

— Перестань, Винни!

Дейвина сказала равнодушно, как говорила с той поры, когда покинула тонущий корабль:

— Сердечно сказано, Оливия. Но ты ведь знаешь, что я уже на другом берегу. Все, что я могу сказать, — это пожелать удачи тем, кто остался на этом.

— Спасибо, Винни, — с достоинством произнесла Оливия. — Я рассчитывала на твою поддержку в этом деле, но все равно желаю тебе удачи в новом высоком кресле под флагом фирмы «Маккензи, Нью-Йорк».

— На самом деле — Торонто.

— Без разницы. Уверена, что Маккензи оценят твой несомненный талант выбирать нужный момент!

Они улыбнулись, пантера и тигрица. Каждая ощущала скрытую силу за очаровательной улыбкой соперницы.

В час дня Оливия с отцом и Дейвиной Легран оказались в «Кавычках».

Не в пример субботнему разгулу, здесь было тихо и мирно. Джарвис подошел к ним своей бесшумной походкой.

— Сэр Гарольд, мистер Маккензи и его гости пока еще не прибыли. Не желаете ли предварительно выпить в баре, сэр? Или сказать метрдотелю, чтобы сейчас же проводил вас к вашему столу?

— Выпьем за моим обычным столом, Джарвис.

— Как прикажете, сэр Гарольд. Пожалуйте ваше пальто, сэр.

Оливия зашла в туалетную комнату. Глядя в зеркало, она увидела, что макияж немного расплылся — не удивительно после столь эмоциональной речи в новом качестве члена Совета директоров! Столь гигантский скачок от смиренного младшего редактора к вершине власти за один краткий уик-энд! Естественно, она дрожала, как лист, и теперь ее лицо было похоже на морду панды.

Она подмазала губы. Легран никогда не красилась — не нуждалась в этом, она была и так очень яркая. Ничего удивительного, что Стюард Маккензи предложил ей место в Совете директоров — и в своей постели, разумеется! Оливия критически осмотрела свое отражение. Белый кружевной воротничок под лампами дневного света выглядел слегка пожелтевшим, к тому же располагался немного не по центру. Она поправила его, расположив строго посередине между лацканами своего блестящего черного жакета, безукоризненно выглаженного через оберточную бумагу — этот способ она позаимствовала у Эрнста, отцовского шофера. Его мать всегда гладила шоферскую униформу через оберточную бумагу, и та выглядела безукоризненно.

Однако одежда не вполне соответствовала ее нынешнему положению. Пора подумать о новом имидже. Блестящие костюмы уже, наверное, не годятся. Она последний раз провела щеткой по волосам и смело отправилась на встречу с врагом.

На этот раз ей противостояла не Фэй Ратленд, которую она почти нокаутировала, а Стюарт Маккензи собственной персоной. Он со своей командой находился в фойе вблизи от двери туалетной комнаты.

Вот глупость-то! Почему бы им не стоять внизу, там, где мужской туалет? Невероятно смущенная, Оливия решила напомнить руководству «Кавычек», что некоторые женщины нуждаются в уединении.

— Простите…

Он обернулся и, улыбаясь, приветственно протянул руку.

— Оливия, не так ли? Оливия Котсволд! Привет, наконец-то мы встретились!

— Привет!.. — жалобно пискнула она.

Разумеется, он знал, кто это. Не он ли посылал к ней Джарвиса с таинственными посланиями на визитных карточках? А как насчет орхидей, которых хватило бы для опыления всем насекомым Лондона?

— Мы, по-моему, не были представлены, мистер… э?..

— Маккензи, Стюарт!

— Ах, ну конечно! Совершенно забыла — как глупо!

Он представил присутствующих:

— Дженезис Марч, директор по связям с заграницей, и Джереми Уэббер, коммерческий директор. Могу я предложить вам выпить, Оливия? — темная бровь вопросительно изогнулась. — Джин с тоником, лимоном и льдом?

Так, значит, он наблюдал за каждым ее движением в тот субботний вечер и, похоже, очень пристально!

— Только тоник с лимоном и льдом, мистер Маккензи. Впрочем, отец, вероятно, уже заказал его — он ждет вас с часу дня.

Поскольку прошло уже тридцать минут, ее удар попал в цель. Он, кажется, немножко занервничал.

— Ох, я сожалею, что мы опоздали. На дорогах такие пробки…

В клубе были две столовых — одна для курящих, другая для некурящих. Оливия заняла свое место за столом отца. Он сидел уютно и благодушно, перелистывая контракт с Маккензи, курил толстую сигару и попивал виски. Дейвина тоже курила, поставив локти на стол, пачка сигарет и красивая зажигалка лежали рядом.

— Почему ты не улыбаешься, как он, Оливия?

— Как кто? — машинально спросила Оливия, изучая меню.

— Как кот на сметану.

— О, на то нет причины… Па, я возьму для начала авокадо по-клубному, затем свиной бефстроганов, картофель в мундире и набор паровых овощей.

— Ты выглядишь, будто неделю не ела, — криво усмехнулся он и потянулся за своим виски, не открывая глаз от бумаг.

— На самом деле я очень хорошо ела, па! Вчера я завтракала с тобой и мамой, если помнишь. Я говорила тебе о своей идее спасательной операции для «Лэмпхауза», но ты не пожелал слушать, вспомни!

— Что за операция? — насторожилась Винни.

— Поздно, дорогуша, — сказала Оливия.

Как раз в этот момент прибыли Стюарт Маккензи и его команда. Отец встал, чтобы пожать им руки, и двести страниц их контракта скрылись из вида под стулом. Приветствия были теплыми, настроение приподнятым, каждый старался произвести впечатление на остальных. Канадо-американо-британская беседа большую часть ланча скользила мимо Оливии. Она чувствовала себя, словно страус, гуляющий по тонкому льду с плакатом на шее: «А я умею делать шпагат!».

Официант, подающий вино, то и дело мотался туда-сюда между их столом и клубным погребом. Стюарт Маккензи напомнил ей отца манерой энергично распоряжаться. Оливия прикрыла свой бокал рукой; за этой трапезой она хотела быть абсолютно трезвой. Сама еда вовсе не требовала анализа, но Оливия сосредоточенно изучала каждый кусочек на своей тарелке. Стюарт, сидевший между ней и Легран, вкрадчиво прошептал ей на ухо:

— Вы получили цветы?

— О да, благодарю. Но у меня аллергия на орхидеи, так что Бэрди Гу увела их у меня из-под носа в буквальном смысле.

— Бэрди Гу?

— Папина ЛС.

— Простите? — он, похоже, с трудом понимал ее.

— Папина личная секретарша или, если хотите, личный помощник.

— Ага, понятно!

— Бэрди всегда была с нами. Она немножко старомодна. Естественно, она и дальше будет с нами — бедняжка рассчитывает на это. Она — самая преданная. Весь персонал «Лэмпхауза» предан нам, за одним меркантильным исключением. — Оливия не смотрела на Дейвину, но Стюарт Маккензи понимал, о ком идет речь.