Любить того, кто рядом - Эмили Гиффин Страница 11

Нет уж. Я твердо решаю оставить свой маленький дурацкий секрет при себе и с этой мыслью плюхаюсь на дивам рядом с мужем.

— Ну, — говорю я и хлопаю его по колену, — рассказывай, почему ты так рано дома?

— Соскучился, — с улыбкой признается он.

— Да ладно! — У меня внутри все переворачивается Должна быть другая причина.

— Я правда скучал, — смеется он. — А еще у меня дело улажено по взаимному согласию сторон.

— Круто!

Энди не хотел передавать дело в суд, поскольку в этих случаях вкалывать приходится втрое больше. И дольше. По этой причине я тоже обрадовалась.

— Да, слава Богу, — отозвался муж. — Теперь точно знаю, что ночами буду спать, как все люди… Ну а сейчас что будем делать? Давай соберемся и пойдем куда-нибудь поужинать. Как тебе такая идея?

Бросив взгляд в сторону окна, я говорю:

— Может, позже? Там так льет, выходить не хочется… И вообще…

Я соблазнительно улыбаюсь, сбрасываю туфли и усаживаюсь ему на колени. Потом медленно наклоняюсь и целую его в щеку. Затем в шею.

— В чем, собственно, дело?.. — удивленно бормочет Энди, закрывая глаза.

Я ужасно люблю это его выражение, но сейчас оно наводит меня на тревожные мысли. Я завожу любовную игру и слышу в ответ: «В чем дело?» — разве это нормально? Неужели мы утратили спонтанность в интимной жизни? Мы с удовольствием занимаемся любовью, но все сексуальные забавы последнего времени, насколько я помню, имели место в удобной постели, в удобное время. Я убеждаю себя, что это совершенно нормально для женатых людей, даже для тех, кто счастлив в браке. Да, мы не висим на люстре и не катаемся, сцепившись, по всем комнатам. Но ведь чтобы доставлять друг другу наслаждение, не обязательно брутально заваливать супруга на кухонный стол или на голый пол. В конце концов, секс на жестких поверхностях, может, и эффектно выглядит на экране, но в реальности приятного мало — травмоопасно, неудобно и неестественно.

«Если не считать того раза, когда мы с Лео у него на работе…»

Я предпринимаю отчаянную попытку изгнать невесть откуда взявшееся воспоминание, впиваясь Энди в губы. Но как обычно бывает, когда пытаешься не думать о чем-то, оно вспоминается более отчетливо, и… И я делаю что-то ужасное: целую мужа и представляю на его месте другого. Его. Я целую Энди с еще большим жаром, изо всех сил стараясь вычеркнуть другое лицо и другие губы. Не получается — я опять целую Лео. Я расстегиваю Энди рубашку и глажу по груди и животу. Потом стаскиваю свой свитер и прижимаюсь к нему голым телом. «Энди, Энди», — твержу я, обнимая его, но в моих объятиях Лео.

Энди издает протяжный стон и гладит меня по спине. Пальцы Лео впиваются в кожу, горячие, алчные.

— Открой глаза, Энди, — прошу я. — Посмотри на меня.

Он послушно открывает глаза.

— Я люблю тебя, — серьезно говорю я, заглядывая в самые зрачки.

— Я тоже тебя люблю… — На родном лице столько нежности и искренности, что сердце замирает.

Зажмуриваюсь и чувствую, как плоть Энди твердеет под моими прикосновениями. Мы еще не разделись до конца, но я ласкаю его через одежду, прижимаюсь бедрами и шепчу его имя снова и снова.

Энди!

У меня не остается сомнений, с кем я сейчас, кого именно я люблю. Энди ласково увлекает меня в спальню. Там жарко, как в тропиках, потому что наш обогреватель не знает компромиссов — он или еле-еле жужжит, или плюется паром. Скинув с постели пуховое одеяло, мы, абсолютно нагие, опускаемся на шелковые простыни. Эта постель — священна. Лео сюда хода нет — и он испаряется.

Но когда Энди уже входит в меня, я вдруг оказываюсь в квартире Лео. Он небрит и слегка пьян — мы праздновали объявление оправдательного приговора. Лео больно стискивает меня своими ручищами и шепчет на ухо: «Не знаю, что в тебе такое есть, Эллен Дэмпси, но оторваться от тебя невозможно».

В ту ночь я отдалась ему по-настоящему. Я знала, что буду принадлежать ему столько, сколько он захочет. Но я не знала, что это не предел.

Глава 6

На следующее утро звонит Марго — спозаранку, или как говорит Энди, когда все нормальные люди еще спят. Невозмутимый Энди выходит из себя лишь в трех случаях: если кто-то лезет без очереди, если на вечеринке кто-нибудь заводит разговор о политике и, наконец, если Марго звонит ни свет ни заря.

Трель телефонного звонка раздается второй раз.

— Что за черт, — хрипло бурчит муж. Голос у него всегда садится после пива.

Вчерашний вечер мы закончили в бистро на Третьей авеню (там замечательно жарят картошку) и опрокинули по паре кружек под бургеры, смеясь как ненормальные. Но ни секс, ни хороший вечер не помогли мне избавиться от Лео.

Он словно сидел с нами третьим в компании, время от времени отпуская комментарии: то про нытика за соседним столом, то про песни Джони Митчелл. Я заканчивала третье пиво, слушала, как Энди увлеченно рассказывает о работе, а сама перенеслась мыслями в то утро, когда Лео сказал мне, что мое лицо — его самое любимое. Вот так просто взял и сказал за утренним кофе, изложил, как сухой факт, без тени сентиментальности. Я, помню, сидела ненакрашенная, с волосами, собранными в хвост, и щурилась от яркого солнца.

Но я поверила ему тут же.

— Спасибо, — сказала я, покраснев. И подумала, что и его лицо — мое любимое. Вот, пожалуй, самый верный признак настоящей любви.

— Мне никогда не надоест на тебя смотреть… — заметил он. — Никогда.

С этим ожившим воспоминанием я и просыпаюсь от настойчивого телефонного звонка. Энди стонет, телефон на секунду умолкает, потом трезвонит опять.

— Не отвечай, пусть запишется на автоответчик, — говорю я, но Энди, перегнувшись через меня, уже взял трубку. Он на всякий случай проверяет по определителю, кто звонит; мог бы этого и не делать — и так ясно. Одно из двух: или объявление чрезвычайного положения, или Марго. Как и следовало ожидать, на дисплее высвечивается «Уэбб Баффингтон, Атланта, Джорджия». Уэбб — муж Марго. После свадьбы они решили переехать в Атланту, что меня не на шутку расстроило. Впрочем, ничего не поделаешь — Марго, хоть и любила Нью-Йорк и свою работу, была девушкой с Юга. В глубине души она мечтала не столько о карьере, сколько о великосветской обеспеченной жизни и обо всех традиционных ее аксессуарах. Да и Уэбб, как говорила Марго, «жизни не мыслил без Атланты». Еще бы: ему же надо было где-то играть в гольф, водить машину на просторе, размещать свои новомодные электронные игрушки.

Мы, конечно, созваниваемся каждый день (вот, например, сегодня), но это не то же самое, что живое общение. Мне жутко не хватает моей лучшей подруги. Хорошо опять, как прежде, пойти куда-нибудь позавтракать в выходные или заглянуть в бар после работы. Хорошо было жить в одном городе и иметь общих друзей. Энди по сестре тоже скучает, но в такие моменты — когда она звонит не вовремя и будит его — это не очень заметно.