Роковой поцелуй - Джорджетт Хейер Страница 11

Мисс Тавернер не без труда сумела убедить брата не бросаться вслед за незнакомцем и лордом Вустером в столовую, чтобы решить там вопрос силой. Он разозлился сверх всякой меры, но, когда Джудит растолковала ему, что дальнейшее выяснение отношений неизбежно приведет к публичному скандалу, в центре которого окажется она сама, Перегрин позволил увести себя прочь, громогласно провозглашая: по крайней мере, он обязательно узнает имя дерзкого незнакомца.

Подталкивая Перегрина вверх по лестнице, Джудит заставила его подняться к ней в комнату, в уединении которой коротко рассказала о своих злоключениях. Как оказалось, все было не так уж плохо; собственно говоря, тревожиться, равно как и гневаться, вроде бы не из-за чего. Джудит постаралась преуменьшить то обстоятельство, что незнакомец поцеловал ее: с таким же успехом мог бы обнять и смазливую служанку. Совершенно очевидно, что он ошибся в оценке ее социального статуса и положения.

Но Перегрин не желал успокаиваться. Ей нанесли оскорбление, и его долг заключается в том, чтобы призвать обидчика к ответу. Однако, попытавшись убедить его отказаться от этой затеи, Джудит вдруг поняла: ей следует самой поквитаться с этим джентльменом. Она не получит удовлетворения от того, что дело уладит Перегрин; ей следует покарать высокомерного наглеца самостоятельно, без посторонней помощи.

Когда Перегрин вновь сошел в столовую, незнакомца там уже не было. Хозяин гостиницы, у которого по-прежнему голова шла кругом из-за небывалого количества гостей, не смог сказать юноше, как его зовут; он даже не помнил, чтобы обслуживал лорда Вустера. У него сегодня побывало невероятное количество благородных господ, поэтому его никак нельзя винить в том, что он не может вспомнить и доброй половины из них. Что до упряжки чистокровных гнедых, то он хоть сейчас готов назвать с полдюжины, причем все они могли сегодня останавливаться у «Георга». Перегрину оставалось лишь сожалеть о том, что мистер Фитцджон уже давно отправился своей дорогой в Лондон: он-то как раз и мог знать, как зовут высокомерного незнакомца.

К обеду в Грантеме воцарилась тишина. Несколько джентльменов, впрочем, решили остаться на ночь, но таковых было немного. Мисс Тавернер со спокойной душой могла отправляться в постель в надежде на полноценный ночной отдых.

Девушка полагала, будто избавлена – хотя бы на время – от разговоров о кулачном бое. Она уже, по меньшей мере, раз пять выслушала его подробное описание, и более говорить было не о чем.

Так оно и оказалось. Это понимал и сам Перегрин, лишь пару раз заявивший за завтраком на следующее утро, что не мог и надеяться стать свидетелем более зрелищного представления, да поинтересовавшийся у сестры, рассказывал ли он ей о том либо ином необыкновенном ударе. Больше о бое он не заговаривал. Юноша пребывал в подавленном настроении; после давешнего перевозбуждения воскресный день в Грантеме казался ему нестерпимо скучным. Он явно не заслуживал подобного наказания, и ему оставалось лишь сожалеть о том, что предубеждение Джудит не позволяет им выехать в Лондон немедленно.

Заняться было решительно нечем, кроме как наведаться в церковь да прогуляться по городу с сестрой под руку. Даже двуколку пришлось вернуть ее владельцу.

Они вместе побывали на службе, по окончании которой неторопливо возвращались к «Георгу». Перегрин, не стесняясь, зевал во весь рот. Ничто не могло развеять его скуку, он не проявил ни малейшего интереса даже к истории гостиницы «Ангел», где, по слухам, однажды останавливался сам Ричард III. Джудит следовало бы знать: подобные древние истории Перегрина не интересовали. Он очень сожалел о том, что другого способа убить время у них не было, и решительно не мог придумать, чем занять себя до обеда.

Юноша как раз сокрушался по этому поводу, когда легкое пожатие пальчиков Джудит, лежавших у него на руке, привлекло его внимание. Сестра негромко произнесла:

– Перри, это же тот самый джентльмен, который уступил нам свои комнаты! Поговори с ним, пожалуйста: мы обязаны выказать ему некоторую благодарность.

Перегрин моментально просветлел и огляделся по сторонам. Он будет рад пожать руку этому малому и даже, если Джудит не станет возражать, пригласит его отужинать вместе с ними.

А означенный джентльмен шагал им навстречу по той же стороне улицы. Было очевидно – он узнал их; на лице его отразилась некоторая неловкость, но останавливаться он не собирался. Подойдя ближе, джентльмен приподнял шляпу, слегка поклонился и наверняка проследовал бы далее, если бы Перегрин, отпустив руку сестры, не загородил ему дорогу.

– Прошу прощения, – начал юноша, – но я думаю, вы тот самый джентльмен, который выручил нас в пятницу.

Тот вновь поклонился и пробормотал что-то насчет того, что это не имеет решительно никакого значения.

– Наоборот, сэр, для нас это имеет очень большое значение, – вмешалась Джудит. – Боюсь, мы поблагодарили вас слишком сухо и коротко, и вы могли счесть нас невежами.

Молодой человек взглянул ей в лицо и с жаром воскликнул:

– Нет, что вы, сударыня. Я был счастлив помочь, мне это ничего не стоило, ведь я мог рассчитывать на ночлег в другом месте. Умоляю вас не вспоминать более об этом.