Долго без тебя - Александра Ревенок Страница 11

— Научите меня читать. — Патрик невольно вздрогнул и отвлекся от умиротворяющего занятия — наблюдения за мягким осенним дождем — окинул внимательным взглядом гостью, после чего медленно кивнул. Да и мог ли он ей отказать? Ему показалось, что это было бы просто-напросто бесчеловечно. И, нет, совсем не жалость была движущей силой… Это было сочувствие: уметь читать все равно что уметь дышать — во всяком случае, Патрик расценивал эти умения именно так.

— Я попробую. Но в наших языках есть отличия… Много отличий.

— Научите меня вашему языку.

Глава 4

Патрик смотрел на Мюренн и не мог поверить в происходящее. «Каково ей сейчас? Что она чувствует? Я себя чувствую сумасшедшим. Но я-то дома…» Гостья из прошлого сидела в кресле, откинувшись на спинку. Взгляд не отрывался от люстры. Только прерывистое дыхание и блестящие глаза выдавали ее состояние.

Прошло около часа, прежде чем девушка смогла себя более или менее взять в руки. Дождь к тому времени уже закончился, тучи развеяло, и лучистое солнце фонтаном выбрасывало теплый золотистый свет на ярко-голубое небо. Единственным напоминанием о недавно прошедшем дожде остались серебряные капли на пока еще зеленых листьях.

— Вы говорили, что в деревне есть церковь.

Мужчина некоторое время рассматривал ее, затем кивнул.

— Да, конечно. Может быть, вам нужно в туалет?

— О'Браен, говори сразу, что это такое! Потому что я тебя не понимаю! — Тот покраснел. «Как маленьким детям об этом рассказывают?»

— Я Мэри позову. — «Мне стыдно? Мне стыдно, что я все сложности перекладываю на плечи Мэри. Аааа! А как еще-то?! У нее хотя бы опыт воспитания меня есть». — Идем, лучше сами ее найдем.

Мюренн себя чувствовала просто отвратительно, хуже было только на похоронах Винни. «Знает ли она, что со мной происходит?»

Все, кто плохо был знаком с местной целительницей Винни О’Кифф, считали ее вредной жестокосердной старухой, иногда взбалмошной, иногда нетерпимой, но всегда справедливой. Всегда и во всем. По мнению Мюренн, этой женщиной следовало восхищаться, так как не каждый из мужчин обладает такой обезоруживающей смелостью говорить всем и всегда правду, только правду и ничего кроме правды. К ней не приходили за утешением или сочувствием, а ведь, несмотря на свою жесткость, Винни была очень доброй и теплой. Ее объятия как никакие другие могли утешить. И именно этих объятий сейчас не хватало девушке. «Как же ты далеко, мама!»

Слезы снова стали резать глаза. Как же Мюренн их не любила! Считая, что плакать можно только из-за кого-то, кого-то стоящего, ну уж никак не из-за страха! А она вот-вот разревется из-за постыдной трусости, которой Винни никогда не терпела, чему научила и названную дочь.

Горло сдавило тисками, большой ком мешал сглотнуть, и челюсть неприятно сводило, как в преддверии тошноты. «Почему я?» Этот вопрос постоянно крутился в ее голове. Ее мучил только этот вопрос, он кружил, как стая летучих мышей: не причиняя вреда, но наводя самый настоящий ужас. Тяжелая и какая-то пустая голова, казалось, развалится вот-вот на две части, словно спелая тыква.

Потом вспомнились слова Патрика о том, что в деревне есть церковь. «Там, там я смогу помолиться и успокоиться… У меня даже нет трав, чтобы сделать успокаивающий отвар… Что?»

— …туалет? — Девушка нахмурилась: «Опять! Туалет? Это еще что такое?!» Она начала злиться:

— О'Браен, говори сразу, что это такое! Потому что я тебя не понимаю! — «Что уж скрывать! Он читать умеет! Образованный! Языки даже другие знает! Пусть рассказывает! Учит меня, необразованную!»

Хозяин дома ошарашенно уставился на нее, и на его лице отобразилось странное выражение, будто он не знает, что делать. Но, видимо, он все-таки знал, так как после пары глубоких вздохов подошел к Мюренн, взял за руку и повел за собой, как маленького несмышленого ребенка. И, надо заметить, девушка сейчас себя чувствовала именно так. Однако, когда Патрик О’Браен держал ее за руку, было гораздо спокойнее. И все невзгоды прятались, как закатное солнце в море. И все становилось хорошо, и слезы высыхали сами собой: «Так утешать могла только мама». И девушка даже не обращала внимания, куда они идут. Просто шла за мужчиной и верила, что если он рядом, то все будет хорошо.

Мюренн шла за ним с разинутым ртом, что вызывало улыбку, которую Пат еле сдерживал. И, пожалуй, это была за сегодняшнее утро первая улыбка, не заглушаемая негодующими эмоциями и дурными предчувствиями из-за шокирующих событий.

«Мда, — усмехнулся Патрик, — «Алиса в стране чудес» отдыхает. Все чудесатее и чудесатее. Мог ли Кэрол такое предположить? А что будет, если она увидит автомобиль? Или еще что-нибудь?»

— Мэри, отведи Мюренн в туалет, пожалуйста. — Бодрый голос ни на мгновение не обманул пожилую экономку, ее вообще обмануть было невозможно, не стоило и пытаться. Особенно, если учесть, что она знала его ровно с того дня, когда дико орущего недовольного долгой дорогой младенца привезли из роддома. Правда, тогда она являлась его няней.

— Он так и не рассказал мне, что это такое. — Женщина насмешливо посмотрела на воспитанника — тот отвел глаза, а на щеках выступил неяркий румянец.

— Мы собираемся потом сходить в церковь. Пойдешь с нами?

— Я лучше займусь обедом. А вы сходите без меня. Идем, Мюренн, я покажу тебе, что такое туалет. — Девушка с недоверием посмотрела на Мэри, а потом вопросительно на Патрика, и пошла следом за экономкой только, когда мужчина ей ободряюще улыбнулся и подтолкнул.

— Я буду ждать тебя здесь.

Скорее всего, неожиданное в данной ситуации благодушное и веселое настроение — реакция утомленного мозга. По-другому объяснить это нельзя — иначе с чего ему радоваться? Но с другой стороны…

Радоваться — ну, возможно, не радоваться, а восторженно изумляться — было чему. Названия своим ощущениям подобрать Пат не мог, лишь чувствовал, будто внутри него поселилась целая вселенная. Процесс этот был такой необычный и захватывающий, что мужчина просто ушел в себя, наслаждаясь этим богатством, которым его так неожиданно одарило Небо.

Из волшебного состояния Патрика О’Браена вырвали неожиданно и резко. По дому из ближайшего туалета разнесся такой пронзительный визг, что мужчина невольно вздрогнул, впервые пожалев о том, что шагает в ногу со временем: во всех туалетах дома уже года три как стоят фотоэлементы.

Прошедший день был самым невероятным за всю ее жизнь, да и не только ее. Сколько уж найдется таких людей, с которыми бы случалось нечто подобное? Даже рассказы моряков о приключениях и далеких странах теперь казались вполне обыденными, всю их будоражащую кровь необычность смыло разом, как смывается зимняя грязь в весеннюю грозу.

Но если раньше она бы восторгалась этой необычностью — сейчас ей было не до смеха. Голова Мюренн горела, будто в нее сбросили раскаленные угли, ее сдавливало постепенно, сильно, неумолимо, так бондарь одевает на бочку металлическое кольцо. Глаза, казалось, вот-вот лопнут, в них темнело, как только девушка их открывала. Боль была настолько сильной, что все ушло на второй план. Все осталось далеко, все стало неважно. Но, даже выбросив все свои переживания из переполненной мыслями головы, деревенская целительница не смогла собраться и сосредоточиться, чтобы излечить самое себя.