Возвращение в Мэнсфилд-Парк - Джоан Айкен Страница 11

После нескольких часов мучительных раздумий Сьюзен решилась наконец ответить на письмо Мэри Крофорд. Немалое затруднение заключалось в том, что, хотя мисс Крофорд, или леди Ормистон, быть может, вовсе не догадывалась о существовании такой особы, как Сьюзен Прайс, эта самая Сьюзен Прайс превосходно знала историю жизни Мэри Крофорд.

Сколько раз, занимаясь вдвоем с сестрой рукоделием в гостиной Мэнсфилда, срезая розы в саду или прогуливая мопса по парковым дорожкам, рассказывала ей Фанни о прежних временах, о памятном лете, когда Крофорды впервые появились в Мэнсфилдском пасторате, о том, как эти обворожительные, любезные, щедро одаренные природой молодые люди, потакая своим суетным прихотям, внесли разлад и сумятицу в безмятежную жизнь семьи Бертрам, разрушив мир и спокойствие Мэнсфилд-Парка.

Генри и Мэри Крофорд приходились братом и сестрой миссис Грант, жене священника, занимавшего в те дни пасторат. Живые, деятельные, наделенные яркими талантами и неотразимым обаянием, неизменно готовые доставлять удовольствие и получать его, они привыкли к блестящему лондонскому обществу, но нисколько, впрочем, не чуждались и радостей деревенского уединения. Однако за их милым очарованием, секретом которого была лишь естественная непринужденность и обходительность, таилось расчетливое честолюбие и непомерное тщеславие. Натуры неглубокие, лишенные нравственного чувства, они сызмальства были испорчены губительным влиянием воспитавшего их дядюшки, человека грубого и распутного, известного дурными связями. Мисс Крофорд, располагая двадцатью тысячами фунтов, рассчитывала найти себе богатого мужа, а ее брат Генри, обладатель солидного состояния, вел бездумную, праздную жизнь светского вертопраха. Эгоистичный, легковесный и непостоянный, он не питал сердечной привязанности ни к кому, кроме одной лишь сестры, и обожал покорять сердца молодых женщин обворожительными улыбками, живыми речами и ласковым обхождением. Обе сестры Бертрам, Мария и Джулия, поддались его чарам и позднее, поняв, что он вовсе не намеревался связывать себя узами брака ни с одной из них, исполненные разочарования и гнева, безрассудно бросились искать утешения в скором замужестве.

Но неожиданно случилось нечто удивительное: холодный, бессердечный Генри Крофорд полюбил глубоко и искренне, полюбил страстно, со всем пылом молодости, скромную и незаметную кузину сестер Бертрам, Фанни, далеко уступавшую признанным красавицам Марии и Джулии и в красоте, и в талантах, и в утонченности воспитания, и в изысканности манер. Трудно сказать, как такое могло произойти, но только завзятый сердцеед, неприступный Генри Крофорд, неуязвимый для стрел любви, совершенно потерял голову и отчаянно умолял Фанни Прайс стать его женой.

«Отчего же ты отказала ему, сестра?» — неизменно спрашивала Сьюзен на этом месте рассказа. И вправду, если не считать присущего ему легкомыслия и ветрености, с которой он играл чувствами сестер Бертрам (этот проступок Сьюзен судила и вполовину не столь сурово, как сестра, ибо, не питая любви к Джулии Бертрам, готова была с легкостью простить другому презрение к этой особе), Генри Крофорд даже такой, каким изображала его Фанни, строго его осуждавшая, был щедро одарен множеством неоспоримых достоинств. Едва ли его можно было назвать красавцем, но природное обаяние, учтивость и безукоризненные манеры обеспечивали ему успех в любом окружении; он умел говорить занимательно о всяком предмете, был хорошо образован, обладал несомненным актерским даром, превосходно пел и декламировал; искусный и храбрый наездник, умелый и рачительный хозяин в своем поместье, он отличался редким добросердечием и, желая услужить другому, готов был приложить все старания и усердие.

«Так почему же ты не пошла за него, сестрица?» — повторяла, бывало, Сьюзен, и Фанни всякий раз отвечала: «Надобно ли спрашивать? Да обладай он всеми мыслимыми совершенствами, возвышенной душой и добрым нравом, вдобавок к похвальным его качествам, я отказала бы ему, потому что еще ребенком отдала свое сердце кузену Эдмунду. А потом, ты знаешь сама, разразился скандал из-за Марии, который невозвратимо разобщил наши семьи, сделав нас далекими, чуждыми друг другу. Бедный Эдмунд! Как он был подавлен, как сокрушен в те дни, а причиной тому — его привязанность к Мэри».