Адмиралъ из будущего. Царьград наш! - Вячеслав Коротин Страница 11

А тут еще дал прикурить подобравшийся к своим «Ростислав»: залепил сразу двумя десятидюймовыми снарядами под корму. В рубку поступил доклад, что противоторпедные сети перебиты и висят над левым винтом. Необходимо их убрать, а для этого требуется остановить машины. Необходимо срочно принимать решение. При всем том, что Аккерман только что поднял с палубы и надел фуражку на ошеломленную предыдущим взрывом голову…

Остановиться? Превратиться на пятнадцать-двадцать минут в неподвижную мишень для русских? Инерция еще какое-то время протащит крейсер по волнам, но это несерьезно. За такой промежуток вражеские броненосцы нафаршируют «Гебен» своими снарядами так, что ни о каком Босфоре думать не придется…

Рискнуть? С огромной вероятностью намотать сети на винт… Тогда – все. При самой неимоверной везучести просто не хватит снарядов, чтобы утопить все русские корабли. И тогда уже самый распоследний из них подползет и прикончит… Да и не «распоследним» он будет, честно говоря, – не будут русские рисковать своими линейными силами, достаточно той армады миноносцев, что у них имеется…

А решение принимать нужно…

На помощь командиру корабля пришел адмирал:

– Останови машины, Рихард, может, хоть так позже сумеем отойти подальше в море…

Сушон понял, что проиграл. Категорически проиграл. И его целью стало лишь не сделать свой флагман трофеем для русских. Только затопиться подальше от Севастополя на как можно большей глубине. А еще желательно прихватить с собой на дно хоть одну из российских калош…

– И прикажи усилить огонь. Пусть о запасе снарядов не беспокоятся…

Усилить огонь было можно, но результаты не воспоследовали: шквал шестидюймовых фугасных с русской эскадры не мог, конечно, всерьез повредить такого монстра, как «Гебен», но вот проблем создал немало – подавляющее большинство дальномеров на линейном крейсере вышло из строя. А Винтер, чтобы не попасть под сокрушающий огонь германского главного калибра, регулярно менял курс своего «Иоанна» и данное маневрирование вполне приносило свои плоды – броненосец получил только четыре попадания с того момента, как возглавил кильватер.

А «Пантелеймон», «Три святителя» с присоединившимся «Ростиславом» не обстреливались вообще и действовали практически в полигонных условиях. В результате их удары с почти убойных сорока кабельтовых все сильнее и сильнее сказывались на состоянии вражеского корабля.

– А ведь, кажется, получилось! – Эбергард с нескрываемым удовольствием смотрел в бинокль на горящий линейный крейсер, который ко всему вдобавок еле-еле полз по волнам. – Не уйдет! Не может уйти, не должен!..

– Ваше превосходительство! – доложил Галанин. – Пожары ликвидированы, «Евстафий» может вернуться в общий строй.

– Замечательно, Валерий Иванович. Что кормовая?

– Стрелять пока не может, требуется еще около получаса.

– Хорошо. Держите за «Ростиславом».

– Слушаюсь!

Броненосец стал догонять основную линию, и еще издали носовая башня стала посылать снаряды в практически приговоренного «Гебена». Безрезультатно сначала, но все равно было заметно, что спесивым тевтонцам сегодня никуда дальше морского дна не уйти – линейный крейсер уже здорово сел носом, ход давал ничтожный, а русские снаряды продолжали ломать и крушить крупповскую броню. Флагман Сушона огрызался только из двух орудийных башен…

Но и русским досталось здорово. Как ни берег Винтер своего «Иоанна Златоуста», но и тот вынужден был оставить кильватер – объятый пожарами корабль стал вываливаться из строя, причем в сторону противника. Перекрывая идущим сзади товарищам сектор стрельбы и обеспечивая небольшую передышку противнику. Да и сам схлопотал при этом пару дополнительных одиннадцатидюймовых снарядов.

Надо сказать, что принятая в пробоины вода даже позволила несколько спрямить уже имевшийся крен, но, само собой, увеличила осадку на дополнительных полметра. Только близость базы позволяла надеяться, что броненосец выживет и продолжит войну – о продолжении данного боя речь уже не шла.

А «Гебен» уже просто рвался подальше на глубину, чтобы затопиться там, где его не смогут поднять и ввести в строй под вражеским флагом. У Сушона возникала мысль спустить турецкий флаг – не германский все-таки, но он отмел такую перспективу сразу и бесповоротно: под этим флагом крейсер вступил в бой, под ним же и пойдет ко дну, пусть из-за этого и погибнут лишние десятки, а то и сотни немцев – честь есть честь…

Книпсель же продолжал азартно руководить стрельбой вверенной ему артиллерии. Пусть под его началом оставались лишь две башни, причем в носовой могла действовать только одна пушка, и противоминная батарея, которая тоже была здорово подвыбита, но огня корабль не прекращал до последней минуты, до самого получения приказа «Спасаться по способности!».

Нет, «Гебен» еще совсем не получил таких повреждений, которые грозили ему немедленным опрокидыванием и гибелью. Еще минут с двадцать под ураганным огнем русских броненосцев он бы продержался. Только зачем? Всем, от адмирала и до последнего матроса, что видел сложившуюся ситуацию, было ясно – не уйти…

Только машинные команды линейного крейсера, не знавшие, что происходит выше броневой палубы, продолжали верить, что их самый лучший адмирал вывернется и спасет их…

И слава богу, что находящиеся в низах кораблей верили, верят и будут верить, что их адмирал (командир) самый лучший. Иначе очень трудно становится грести лопатой уголь, обливаясь потом, нести его к пышущей жаром топке, швырять в нее содержимое лопаты, зажмурившись от жара, и снова возвращаться к этой куче черного ужаса, который таскать – не перетаскать. Особенно, когда регулярно ощущаешь, как содрогается корпус от новых и новых попаданий…

– Отдавай приказ открывать кингстоны, Рихард.

– Я это уже понял, Вильгельм. – Командир крейсера впервые осмелился назвать адмирала по имени. – У меня с собой фляжка…

– Давай не будем дышать на тех, кто возьмет нас в плен, алкоголем.

– В плен?.. – Аккерман даже задохнулся от возмущения.

– В плен. Хочешь пойти на дно с кораблем? Я тебе это запрещаю.

– Запрещаете умереть за честь Германии? – Командир «Гебена» посмотрел на адмирала как на предателя.

– Успокойся. Я просто приказываю… ПРИКАЗЫВАЮ жить во имя Германии, во имя ее будущего. – Сушон повысил голос. – Нет времени на споры, а пока выполняйте приказ адмирала, капитан цур-зее! И озаботьтесь тем, чтобы как можно большее количество ваших подчиненных осталось сегодня живыми. Из плена возвращаются, а со дна моря – никогда. Германии еще понадобятся ее сыны. Действуйте!

Аккерману очень хотелось сказать кое-что нелицеприятное «его превосходительству», но впитанная с молоком матери привычка подчиняться своему начальнику победила…

Адмирал остался на мостике один, и ему чертовски хотелось, чтобы именно сюда прилетел русский снаряд и поставил крест на его сомнениях.