Опасная стихия - Патриция Пелликейн Страница 11

В салоне вспыхнул свет, и Мэгги получила возможность впервые рассмотреть своего преследователя.

Прежде всего она обратила внимание на глаза Генри, которые при виде ее блистательной наготы расширились и потемнели.

— Ты красотка, каких мало, — пробормотал он, поворачивая ее к себе, чтобы как следует рассмотреть. — Но чему я, собственно, удивляюсь? Я ведь знал, что ты красавица.

Мэгги боялась даже дышать. Страх парализовал ее, а сердце колотилось с такой силой, что казалось, будто у нее в голове работает небольшая кузница. При всем том она старалась думать, как действовать при сложившихся обстоятельствах. Может быть, ей следует демонстрировать стыдливость? Нет, если она попросит его погасить свет, он впадет в ярость. Ведь недаром он так грубо толкнул ее, когда она замешкалась. В таком случае он, быть может, предпочитает откровенность и смелость? Возможно, ей даже удастся добиться того, чтобы он чуточку расслабился — если она сделает вид, что ей нравятся его ухаживания.

— Я рада, что ты включил свет, Генри.

Серые глаза Генри сощурились, и он посмотрел на нее в упор.

— Это почему же?

— Я хочу, чтобы ты меня видел.

Генри криво ухмыльнулся, что свидетельствовало: эти слова ему не понравились. Очень не понравились.

— Не смей говорить как шлюха, Мэгги, — сказал он и ударил ее кулаком в глаз, отчего ее голова запрокинулась. От боли и неожиданности она застонала. Генри не обратил на ее стоны ни малейшего внимания. — Но ты ведь не шлюха, верно?

— Нет, — простонала женщина, но затем перед глазами у Мэгги вспыхнули яркие разноцветные искры, а ее нижнюю губу пронзила острая боль: Генри снова ее ударил. Он наносил ей удары снова и снова, а она, стараясь по возможности защитить лицо, думала о том, что совершила очень серьезную ошибку, Конечно, можно было попробовать другой подход, но прежде всего нужно, чтобы он утихомирился.

Господи, заставь его остановиться, прошу тебя! Дай мне еще одну возможность с ним поладить!

Можно было подумать, что Творец услышал ее мольбу, поскольку в следующее мгновение избиение прекратилось. Мэгги решила, что поблагодарит Господа за такое послабление потом. Времени думать о своих синяках и кровоподтеках у нее тоже не было. Сейчас, сию минуту, ей нужно было придумать нечто по-настоящему важное: причину, которая заставила бы Генри прекратить ее избивать.

— Ты только посмотри, что я натворил. А все из-за тебя! — сказал Генри потухшим голосом, рассматривая нанесенные им Мэгги повреждения: рассеченную губу, из которой сочилась кровь, синяк под глазом, припухшую скулу.

Черт бы побрал эту бабу! Говорила она по крайней мере как самая настоящая шлюха. Генри ненавидел шлюх. Их вульгарные манеры вызывали у него отвращение, а притворные вздохи и страстные вопли, которыми они сопровождали совокупление, заставляли его бледнеть от ярости. Генри знал, что это всего лишь игра. Он никогда им не верил — ни одному их слову, поскольку их слова тоже были частью этой игры. Иногда Генри удавалось сделать так, чтобы шлюхи больше не играли в свои игры. Никогда. Генри вздрогнул от отвращения. Он-то думал, что эта Шеншина отличается от других, а она…

— Прости, Генри. Я сказала не то, что думала. — Мэгги закусила разбитую губу и тяжело вздохнула. — Мне… мне казалось тебе будет это приятно. Я думала, тебе хочется, чтобы я произнесла именно эти слова.

Генри бросил на нее недоуменный взгляд.

— Ты хочешь сказать, что старалась мне угодить?

Мэгги кивнула, опасаясь словом или жестом снова вызвать в нем ярость.

Генри закрыл глаза и глубоко, удовлетворенно вздохнул.

Вот оно как дело повернулось! Говорил же он себе, что она — другая. Он был уверен в этом с самого начала. Генри тихо рассмеялся:

— Вот за это я тебя люблю, Мэгги. Я всегда тебя любил. И ты ведь знаешь об этом, правда?

Мэгги с готовностью кивнула.

— Ты тоже меня любишь, правда?

Мэгги с шумом втянула в себя воздух и снова кивнула. Это было не так уж трудно. Сейчас она готова была сказать и сделать что угодно.

— В таком случае, дорогуша, докажи мне это. Покажи, как сильно ты меня любишь.

Мэгги очень бы хотелось знать, что он имеет в виду. Если она приступит прямо к делу, как говорится, без затей, это снова грозит ей побоями. Нет, спешить ублажать Генри не стоит.

— Я не знаю, как мне тебе это показать, Генри. Не знаю, что мне делать.

Генри улыбнулся. В его безумной улыбке неожиданно проступила такая неподдельная нежность, что у Мэгги по спине побежали мурашки. Потом он заговорил медленно и раздельно, будто объяснял азы какой-нибудь невинной школьнице:

— Сначала поцелуй меня, дорогуша, а потом расстегни мне брюки.

Болезненный спазм сжал желудок. При мысли о том, что ей придется заняться с этим чудовищем оральным сексом, Мэгги едва не стошнило. Может быть, наброситься на него с кулаками — и покончить с этим делом? Но нет, смерть — это не лучший выход, напомнила она себе.

Она поступит так, как он требует. Она сделает все, что он захочет, а потом при первой же возможности его пристрелит. Мэгги прижалась к Генри и принялась покрывать его лицо поцелуями. Хотя нижняя губа у нее чертовски болела, Мэгги выдержала экзамен.

— Тебе нравится, Генри?

— Ты просто прелесть, дорогуша, — проговорил он, тяжело дыша.

Изо рта у Генри пахло, и Мэгги снова едва не стошнило. Курит слишком много и зубы не чистит, подумала она. Все, что имело отношение к этому человеку, начиная от его болезненной мании и заканчивая не слишком чистым телом, вызывало у нее омерзение. Но выбора у Мэгги не было: хочешь не хочешь, придется заниматься с ним любовью.

Она целовала его снова и снова, стараясь не разжимать губ. Слава Творцу, этого он от нее не требовал. Судя по всему, ему и так было хорошо.

Его дыхание становилось все более хриплым и прерывистым, а голова все больше откидывалась на спинку сиденья. Наконец произошло то, чего она больше всего опасалась.

— Брюки, Мэгги, — пробормотал он. — Расстегни мне брюки!

Теперь ей уже не надо было разыгрывать роль застенчивой девушки. Она боялась этого момента и отдаляла его, как ни одна девственница на свете. Хотя при этом ей не приходило в голову, что он расценит ее колебания как проявление стыдливости.

— Не бойся, дорогуша. Тебе это понравится. Я так давно об этом мечтал, — прошептал он.

Генри заставил ее встать на колени на полу салона. Ей было холодно, чувствовала она себя премерзко, и в спину упиралась ледяная приборная доска. Короче, положение у нее было хуже некуда.

— Я… я не знаю, что делать дальше, — прошептала она.

— Дотронься до меня дорогуша, потрогай меня.

Мэгги снова содрогнулась всем телом: ничего, кроме страха и отвращения, она не испытывала. Генри хотел, чтобы она ласкала его. Если она откажется, он снова начнет ее колотить. Если же она поступит так, как он хочет, Генри может решить, что она слишком смелая и искушенная женщина, а стало быть, ничем не лучше шлюхи. Как говорится, куда ни кинь, везде клин. Неужели придется до него дотронуться? Но с другой стороны, если она откажется…