Инженю, или В тихом омуте - Ольга Ланская Страница 11

— А вы не родственница, случайно? Ну знаете, актриса такая есть — тоже Польских? А как зовут, не помню… Нет, не родственница?

Она вздохнула.

— Господи, ну почему некоторые мужчины так бестактны? Это ужасно, знаете, — видят перед собой эффектную молодую девушку, а вспоминают какую-то актрису, причем даже не голливудскую. Неужели я у вас вызываю только такие ассоциации?

Он посмотрел на нее непонимающе и, кажется, растерялся. Он явно не ожидал вопроса, тем более заданного таким тоном. Для него ее поведение не приличествовало тому поводу, по которому они встретились, — в этом, наверное, было дело. А она уже, признаться, забыла, в каком именно фильме играет главную роль.

— Значит, не родственница? — переспросил еще раз неуверенно. — А я вчера фамилию вашу записал — а сам думаю, что знакомое что-то. Вы уж извините…

Она чуть пожала плечами, показывая, что ей все равно — пусть не оправдывается. И раз он не может ее оценить — это его проблема. Его трагедия даже.

— А вчера стал вас искать — а вас уже нет. А потом передача эта. Я-то сам не видел — а начальство увидело. Ну и мне — ищи быстро, найди во что бы то ни стало. Ну, я вам звоню, а у вас машинка эта — автоответчик. Я даже испугался.

Она молчала. Утром, когда она вернулась, на автоответчике их было штук десять, звонков от этого лейтенанта. И она их прослушала — все похожие один на другой по содержанию, но не по эмоциям. Каждый последующий был куда взволнованнее, чем предыдущий, и голос был более отчаявшийся — а последнее сообщение вообще было наговорено подавленным шепотом.

Она прослушала их все — и легла спать. Ей из-за Вики пришлось встать непривычно рано, в восемь, — она боялась, что Вика уйдет без нее, оставив ей ключ и записку. И хотя та ее специально не разбудила, а когда увидела, что Марина встает, начала уговаривать остаться, она героически поползла под душ, а потом тупо пила кофе, не в силах проснуться окончательно.

Она была против издевательства над собой и поощряла свои слабости, но поддаться данной слабости и взять у Вики ключи означало бы вернуться к тому этапу, который они уже проходили не раз. И который она прервала сама несколько месяцев назад, в очередной раз вернув Вике комплект ключей и сказав, что не может мешать ее личной жизни и портить ее существование своим бестолковым поведением. И это вовсе не означает, что она уходит совсем, — она будет приезжать, обязательно, но только по предварительной договоренности. И даже, может, будет оставаться — иногда.

Это было лицемерно, насчет Викиной личной жизни — но та порой забывала, кто придумал для нее эту активную роль, начинала командовать и контролировать, лезть в отношения с родителями и давать советы, проявлять чересчур повышенную заботу и устраивать сцены ревности. Так что приходилось время от времени ставить ее на место — заодно давая ей шанс найти себе кого-нибудь. Какую-нибудь подругу — если уж ей так хочется жить с женщиной.

Хотя Вика и мужчину могла бы себе найти — ведь она, Марина, сделала Вику совсем другой, совсем непохожей на ту, какой она была когда-то. И внешне другой заодно — аккуратно намекнув, что, начав достаточно зарабатывать, она может удалить так смущавшие ее кроличьи зубы и сделать себе нормальные.

А вот научить Вику выигрышно одеваться и краситься ей так и не удалось — та упорно таскала в свой банк брючные костюмы и пользовалась минимумом косметики, словно по-прежнему боялась обращать на себя внимание. Словно старалась как можно меньше походить на женщину. Словно в ту первую их совместную ночь Марина разбудила в ней мужское начало, постепенно вытеснявшее из организма начало женское.

Вот поэтому она и не осталась. А к тому же она знала, что будут звонки, — и, вернувшись домой и убедившись, что они были и что их было много, сочла, что имеет право заснуть. Тем более что она все равно валилась с ног, даже в Викином «опеле» задремала, пока та ее везла до дома, хотя ехать было минут двадцать, — а перед походом в милицию надо было выспаться, чтобы выглядеть свежей и отдохнувшей. Может, конечно, от нее ждали усталого, трагичного, затравленного вида — но она не собиралась оправдывать их ожидания.