Взрывоопасные сестрички - Джейн Хеллер Страница 11

Если Вуди проводил понедельничные совещания в своей квартире, то «Жуткая троица», как прозвала Хелен наших новых главных редакторов, собирала сотрудников в апартаментах известного своей дороговизной отеля «Времена года» на Восточной 57-й улице. Такая демонстративная трата бюджетных денег бесила нас.

Тот день, когда проходило это знаменательное совещание, совпал с днем «Возьми дочку на работу». Это означает, что работающие мамочки дают нянькам несколько часов отдыха и действительно приводят дочек к себе на работу, чтобы повысить самоуважение.

Флаг им в руки.

Никто из нас, сценаристов, своих детишек на совещание не приволок. Одни, как я, таковых не имели, другие, как большинство разумных взрослых, понимали, что когда детки вертятся под ногами, ни о какой работе и речи идти не может.

«Жуткая троица» же, напротив, привела своих дочурок на совещание, и некоторые из этих дочурок оказались сущим кошмаром. Они привезли своих херувимчиков в колясках, вынули оттуда и отпустили на свободу – на последующие восемь часов. Поверьте мне, это был настоящий ад.

– Интересно, как Филипп управляется вот с этой? – Хелен указала на дочку бывшей редакторши «Арлекина», мамаши-одиночки, с которой встречался Филипп. Чадо расписывало стенки. Красным карандашом.

– Ты же знаешь Филиппа, – пожала я плечами. – Ради своей карьеры он вынесет все, что угодно, включая эту мелкую мисс Пикассо.

В тот день мне действовали на нервы не столько детишки и даже не сплетни Хелен, а ощущение тотальной отстраненности от работы. Начальство наняло «Жуткую троицу», желая, чтобы мы расстались с аудиторией, которую взращивали годами, ради молодого и продвинутого поколения. Но именно из-за этого я чувствовала себя немолодой и отсталой. Например, что я знаю о группе «Рехнутый панк»? А вот мои боссы знали.

– Это наша любимая рок-группа, – пояснила мне одна из них, пока ее дочурка откручивала голову кукле Барби. – Но нам нравятся также и «Ржавый корень» и «Ноготь в девять дюймов».

Рехнутый панк. Ржавый корень. Ноготь в девять дюймов. Ну и скажите мне: как я могла принимать участие в подобной беседе? Признавшись в вечной привязанности к Джеймсу Тайлеру? От моих боссов я была так же далека, как от тех самых подростков, которых мы пытались увлечь нашим сериалом.

«Переезжай во Флориду, – сказала я себе, пока «Жуткая троица» болтала о какой-то альтернативной рок-группе под названием «Бешеные боксеры». – Там в окружении местных стариков, ты почувствуешь себя молодой. И когда они заведут спор о Хулио Иглесиасе, ты, по крайней мере, поймешь, о ком идет речь».

Поскольку я так и не озаботилась тем, чтобы заменить украденный у меня компьютер, то всю неделю моталась в контору и там писала сценарии. В субботу у меня, наконец появилась минутка передышки, я вознамерилась пойти и купить новые компьютер, телевизор, видак и прочие погремушки взамен украденных, но что-то остановило меня. И вовсе не слова копа о том, что, как только я заменю всю эту технику, меня снова обчистят. Нет, остановило меня ощущение, что я недолго пробуду в городе, так чего зря напрягаться? И это означало, что я точно собираю манатки и уезжаю, В ту субботу я поняла: решение принято. Я отбываю на юг. Сроки найма квартиры подошли к концу, мой контракт со студией тоже скоро заканчивается. Никто и ничто меня в Нью-Йорке не держит. Я свободна. Время самое подходящее. Лишь обстоятельства оказались не те, как выяснилось впоследствии.

Ночью я спала как убитая, буквально как сурок, когда зазвонил телефон. Я не сразу очухалась, а очухавшись, включила свет и взглянула на будильник: три часа ночи.

Интересно, у кого это хватило наглости звонить мне в такое несусветное время?

– Это Шэрон, – произнесла моя сестра.

Я аж подпрыгнула:

– Что стряслось?

Наверняка что-то произошло, раз уж она сподобилась мне позвонить.

– У мамы инфаркт.

– Что?! – У меня оборвалось сердце.

– У нее инфаркт, но сейчас состояние стабильное. – Шэрон хлюпала носом. Ей понадобилось время, чтобы успокоиться. – Я только что разговаривала с кардиологом. Мы перевели маму в отделение интенсивной терапии примерно полчаса назад.

– Ты сейчас в больнице?

– Мама позвонила мне, как только ее доставили в реанимацию. Я прыгнула в машину и понеслась сюда как сумасшедшая.

Я молча кивала, тупо сидя на слабо освещенной постели и с трудом понимая, что говорит Шэрон. Отец всегда был моим героем, но мама – моей опорой, надежной скалой. И вот, впервые в жизни, мне пришлось осознать, что она тоже смертна.

Шэрон рассказала, что у мамы вот уже несколько месяцев были боли в груди, но она никому не говорила об этом. Нынче ночью мама смотрела телевизор, лежа в постели, когда ей стало действительно очень плохо. Поскольку через двадцать минут ей не полегчало, она позвонила в службу спасения.

– Едва ее привезли в клинику, врачи немедленно вызвали по пейджеру кардиолога, – продолжила Шэрон, – некоего доктора Джеффри Гиршона. Он практикует в Стюарте и живет в Сьюел-Пойнте, буквально рядом с мамой.