В тихом омуте - Уильям Райс Страница 11

— Ники, милая, доброе утро.

— Элли! Ты почему в такую рань звонишь?

— Извини, золотце. Надеюсь, не разбудила?

— Да, я уже накормила своего Ромео и… Подожди секундочку — пойду чмокну его на прощание.

Элинор терпеливо ждала, слушая, как подруга напутствует мужа — рули осторожно, не задерживайся, не забудь — Майк с Элли зовут нас на вечеринку… Наконец голоса стихли и послышались шаги.

— Извини, Элли, Оливер только-только уехал. — Голос Ники слегка прерывался, словно она запыхалась, спеша к телефону. — Боюсь, он опять на поезд опоздает. Все твердит, что это я виновата… — Она весело рассмеялась. — И ведь он прав. Нам нужен другой будильник — мы опять полночи пробарахтались и не слышали звонка. Так о чем мы с тобой говорили?

— Пока ни о чем, — засмеялась Элинор. — Я хотела пригласить тебя на чашку кофе, вот и все. Заскочишь?

— С удовольствием, — промурлыкала Николя. — Когда?

— В любое время. Правда, я бы хотела часиков в одиннадцать прошвырнуться по магазинам. В десять удобно?

— Да, вполне. Кстати, тебе ведь наверняка понадобится моя помощь. Почему бы тогда…

— Да нет, Николя, я сама справлюсь. Мне просто хочется поболтать с тобой. Насчет… В общем, давай — приходи быстрее.

Элинор повесила трубку. Пора, пожалуй, одеться, решила она. Николя непредсказуема — она может совсем забыть, что обещала прийти, а может и примчаться буквально несколько минут спустя. Дома их разделяли всего две сотни ярдов: Прейер-Лейн, слегка изгибаясь, вела от Вэлли-Роуд к Купер-Райз, и на всем её протяжении были всего три дома, и в том числе особняки, которые принадлежали Гэрисонам и Холтам. «Тихий омут» и «Пьяный дервиш», так они назывались. А вот Бен и Тони Вальдшнепы жили милях в трех-четырех от них, в старинном доме, именовавшемся скромнее — «Гнездо вальдшнепа». Эта семерка — муж Аманды Гэрисон был не в счет, поскольку относился к старшему поколению и не принимал участия в их забавах — и составляла ядро молодежной общественной жизни Уиндлбери-Снайпа. Молодежью их, конечно, можно было назвать с той лишь оговоркой, что в деревушке средний возраст девяти из десяти жителей приближался скорее к семидесяти, нежели к шестидесяти годам.

Главное, что все они были молоды духом. И — готовы взять от жизни по максимуму. Склонны порезвиться. За исключением разве что Тони, которая, по сравнению, с остальными, слыла Синим чулком. И Элинор была полна решимости это исправить.

Развязав пояс, она избавилась от халата, стряхнув его с плеч. Затем чуть поколебалась, не в силах решить, стоит ли делать гимнастику — наклоны, потягивания и прочие занудные упражнения, необходимые для того, чтобы поддерживать красоту тела… Что ж, её тело было и правда необыкновенно красиво, и Элинор оно нравилось даже больше, чем раньше, когда она работала моделью. Сейчас она казалась себе куда более женственной и притягательной. Впрочем, об этом лучше судить мужчинам… Причем — не самым целомудренным. Мысли её невольно унеслись к Майку, который сейчас трясся в поезде по пути в Лондон, где работал на одной из служб Би-Би-Си. Потом она мысленно представила Оливера Холта, рекламного агента, и его подружку Аманду Гэрисон, писательницу… Господи, подумала Элинор, поворачиваясь перед зеркалом, чтобы полюбоваться силуэтом своих обнаженных грудей, занятная у нас все-таки компания!

А почему бы и нет, собственно говоря? Что в этом дурного? Она задумчиво нахмурилась и нагнулась, дотягиваясь кончиками пальцев до ступней. Вреда мы никому не причиняем, и все довольны. Лучше ведь чувствовать себя раскрепощенными и получать от жизни удовольствие, чем тихо кукситься в одиночестве, пенять на судьбу и в конце концов становиться импотентом — вроде Дика, мужа Аманды.

Черт с ними, с наклонами — не то настроение. Пора одеться…

Так, снова звонок. Элинор повернулась и сняла трубку.

— Алло?

— Элинор? — тихий, вкрадчивый голос.

— Бен!

— Я с вокзала звоню. Опоздал на этот паршивый поезд и жду теперь следующего. Надеялся, что твой голос придаст мне сил и вдохнет новую жизнь.

Элинор уселась на кровать.

— Жаль, что ты меня сейчас не видишь, дорогой, — промурлыкала она в трубку. — Кое во что у тебя жизнь бы точно вдохнулась! — она звонко расхохоталась. — В противном случае я бы с тобой рассталась. Я сижу совершенно голая.

Вздох.

— Господи, что за невезуха! Я в этом чертовом автомате, а ты там в чем мать родила…

— Послушай меня, Бен. Ты очень кстати позвонил. У нас ведь сегодня вечеринка, а Тони сказала, что ты можешь опоздать…

— Ах, так она тебе звонила?

— И ещё как! Но дело не в этом, дорогой. Я хочу, чтобы ты опоздал. Причем изрядно — на несколько часов. Пусть Тони побудет здесь одна — она была жутко заведена, наговорила всяких глупостей, и ей будет полезно…

— А в чем дело? — встревоженно перебил Бен.

— Не волнуйся — я все продумала. Я хочу, чтобы она пришла без тебя нужно дать ей возможность расслабиться, почувствовать себя привлекательной женщиной…

— С кем?

— Бен, разве для тебя это важно?

— С кем?

— Слушай, дорогуша, я не могу все тебе объяснять по телефону. Потом расскажу, вечером, может быть, если ты все-таки сюда доберешься. Но неужели ты сам не понимаешь, насколько бы это все для нас с тобой упростило?

— Наверное, — нерешительно промолвил Бен.

Элинор вздохнула. Невозможные создания эти мужики — на ежа сесть хотят, и не уколоться при этом.

— А ты правда совсем голая? — тихонько спросил Бен.

— О да! Видел бы ты меня, так уж наверняка…

— Буду о тебе думать. В таком виде.

— Да уж, думай, пожалуйста.

— Жаль, мне пора. Пока, Элли.

— Счастливо, Бен.

Сидя за столом Кайта в его собственном кабинете, Джеймс снял телефонную трубку. Майра Уотерс, регистраторша, сказала:

— Это миссис Хигарти. Говорит, по личному вопросу.

Вспомнив, что миссис Хигарти это Китти, Джеймс тяжело вздохнул сколько может эта образина совать свой длинный, как у муравьеда, нос в его дела? Не проходило и дня после отъезда Кайта и леди Кутилоу, чтобы его вредоносная кузина не заскакивала по нескольку раз на дню «проведать» его. Причем предлог всякий раз был новый — все ли у него в порядке, хорошо ли его кормят, и так далее. Суть же была в том, что Китти глаз с него не спускала. Охраняла, как овчарка — невинных агнцев.

Напрасная трата времени. Джеймс уже осознал, что пасторальный городок Уиндлбери-Снайп — это по-настоящему тихая гавань в бурном океане распутства. Хотя поначалу ему казалось, что это вовсе не так. Полунамеки Кайта всколыхнули в нем надежду, что царящие на здешней сцене безмятежные тишина и покой — всего лишь прикрытие для бурной закулисной жизни. Для вечно голодных жен и любителей «групповичков», о которых пишут воскресные газеты. Да, речи Кайта здорово раззадорили Джеймса, однако он быстро убедился, что если такое где и существовало, то только не в Уиндлбери-Снайпе.