Нелегкий выбор - Лоринда Скотт Страница 11

Если бы Джереми О'Нил не налетел на Патрика…

Если бы мисс Клеброк, школьный врач, присутствовала на мачте, а не осталась дома с сестрой, приехавшей навестить ее…

Если бы врач городской больницы, куда доставили Патрика через три часа после падения, был более компетентен…

Если бы он не умел играть в футбол…

Безутешная Грейс проводила дни и ночи в больнице. Она дежурила под дверью в операционной, когда доктор Балински, самый выдающийся хирург штата и близкий друг семьи МакКойнов, предпринял отчаянную попытку возвратить Патрику способность ходить. Операция прошла успешно… но Патрик по-прежнему оставался недвижим.

— Понимаешь, Франк, — говорил Балински позднее Френсису, сидя с коньяком в библиотеке особняка МакКойнов. — То, что случилось с Патриком, — один из редких случаев, когда медицина почти бессильна, и остается уповать только на судьбу. Я сделал все, что в моих силах, теперь дело за ним. В принципе, Патрик здоров…

— О чем ты говоришь? — возмутился Френсис. — Мальчик не встает с постели, а ты утверждаешь, что с ним все в порядке!

— Ничего подобного. Но если у него и есть проблемы, то здесь. — Балински выразительно постучал по голове.

Френсис, привыкший к грубости, с которой его друг выражал свои мысли, порадовался, что Грейс не видела этот жест.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Мальчик в стрессовом состоянии. Страшная боль, разочарование после первых неудачных операций. Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, что он убедил себя в том, что навсегда останется калекой.

Френсис молча слушал друга. Он не мог прийти в себя. Разве есть области, где современная медицина бессильна?

— Ты можешь что-нибудь сделать? — Его вера в талант Балински была безгранична.

Хирург горько усмехнулся.

— Я не психолог. Попробуйте обратиться к ним, — посоветовал он. — Хотя я должен вас предупредить, что мальчишка очень упрям. Настоящий МакКойн.

Френсис и Грейс обратились к лучшим специалистам страны. Светила науки приезжали, ставили различные диагнозы, проводили сеансы психотерапии, но результат был один и тот же — Патрик МакКойн по-прежнему был прикован к инвалидной коляске.

— Пока лучше оставить его в покое, — наконец посоветовал им один из врачей. — Регулярная физиотерапия, чтобы поддерживать мускулы ног в форме, иногда визиты к психологу. Но не больше. Вам надо радоваться, что он не убедил себя в том, что должен умереть.

Грейс не могла поверить в то, что Патрику мешает вернуться к нормальной жизни только психологический барьер. Она не сомневалась, что был затронут какой-то жизненно важный центр, а врачи выдумывают нелепые причины, чтобы объяснить свою беспомощность и некомпетентность.

Она пережила ужасные минуты, когда ей сообщили о несчастном случае с Патриком, и теперь боялась, что может произойти непоправимое. Она каждый день благодарила Бога за то, что ее мальчик все еще с ней. Она и представить себе не могла, что бы произошло, если бы Патрик погиб. Грейс потеряла счет дням, глаза опухли от слез, под конец у нее не осталось сил плакать.

Мать и сын очень сблизились за это время. Джеффри было тогда всего одиннадцать, и он не осознавал до конца масштабов произошедшего с братом несчастья. А Френсис был до такой степени потрясен, что не находил в себе сил общаться с сыном как раньше.

Шло время, все привыкали к тому, что в доме появилось множество новых приспособлений — лифт, специальные лестницы. Дверные проемы были расширены. Все машины были переоборудованы таким образом, чтобы сделать пребывание Патрика в них как можно более комфортным и скрыть его увечье от окружающих.

Патрик замкнулся в себе, почти никуда не выходил, ограничил круг знакомых. Сочувственные взгляды других людей были ему невыносимы. Он мог неделями сидеть в своей комнате, не спускаясь в столовую даже к завтраку. Но, к великому облегчению Грейс, оставил мысль о самоубийстве. Иногда она видела улыбку на его лице, и на душе у нее теплело. Она бы жизнью пожертвовала ради его благополучия, но со своим несчастьем Патрику приходилось бороться в одиночку.

Никто, даже Грейс, не догадывался о том, что он ненавидел себя больше всего на свете. Его раздражало это необыкновенно красивое лицо, гладкая белая кожа, выразительные глаза в обрамлении густых ресниц. Зачем ему его внешность и прекрасно развитое тело, если он не мог ходить? Не мог подняться по лестнице, потанцевать на дискотеке, погулять по улице. Не мог встать с кресла и пройтись по комнате. Не мог взять девушку на руки и пронести ее через весь дом.

Он не хотел лишний раз расстраивать Грейс. Он видел, что она очень переживает, и не хотел усугублять ее страдания, рассказывая ей о своем беспросветном отчаянии. Зачем? Пусть лучше она считает, что он смирился полностью и забыл те беззаботные дни, когда его сильные ноги несли его, куда он хотел, и он мчался как ветер, ни секунды не задумываясь о том, какое это счастье. Ему говорили врачи о том, что он со временем сможет ходить, но он слишком часто слышал подобные слова и не мог больше им верить.

Одно время он нестерпимо завидовал Джеффри. Брат был совсем другим. Не очень симпатичный внешне, средних способностей в школе. Никаких особых талантов за ним не замечали. Обычный мальчик. Но способный ходить. Джеффри жил полной жизнью, а Патрик был обречен на постоянное прозябание в четырех стенах.

Он очень много читал. Пытался обрести душевное равновесие в трудах восточных философов, занимался йогой. Но вскоре бросил, ему не хватило терпения. Одно время он даже употреблял наркотики. Морфий, который применяли для обезболивания после последней операции (Патрик не мог уснуть от боли), вызвал у него привычку. Но Грейс, проводившая все время рядом с сыном, быстро выявила это пагубное пристрастие, и беда наркомании миновала их.

Патрик учился жить заново. Он привыкал к мысли о том, что никогда не станцует вальс и не пробежит дистанцию. Он тренировал руки, чтобы обладать хотя бы относительной независимостью. Патрик навсегда запомнил ошеломляющее чувство беспомощности, когда однажды он, перебираясь с кровати в кресло, упал и не мог самостоятельно подняться. Осознавать собственную неполноценность было ужасно.

Патрик научился контролировать свои эмоции. Глядя на его бесстрастное лицо, ни за что нельзя было догадаться, какой вулкан бушует в нем.

Отец немного побаивался его. Он совершенно не узнавал своего жизнерадостного мальчика в этом деловом отстраненном молодом человеке. Джеффри стал гораздо ближе Френсису. Но для Грейс самым главным на свете по-прежнему оставался Патрик. Казалось, несчастье, произошедшее с ним, позволило ей открыто любить старшего сына сильнее, чем младшего. Джеффри иногда с горечью спрашивал себя, не стоит ли ему нанести себе какое-нибудь увечье, чтобы мама обратила на него хоть какое-то внимание. Но потом ему становилось стыдно, и он старался не думать о том, что был для Грейс на втором месте.

Джеффри компенсировал недостаток материнской любви другим. Как ни странно, он с ранних лет пользовался успехом у женщин. Напуганная несчастьем с Патриком, Грейс забрала Джеффри, учившегося в той же самой школе, и отправила в обычное учебное заведение Гринбожа. Там он мог сколько душе угодно хулиганить и флиртовать с девочками. На свое шестнадцатилетие он пригласил домой всех друзей. Народу набралось немало. Девушки в коротких юбках, мальчики с длинными волосами. Грейс была немного шокирована стилем и поведением некоторых приятелей своего младшего сына, но благоразумно промолчала. Она предоставляла молодежи возможность проводить время по собственному усмотрению. Патрик не принимал никакого участия в веселье. Ему было невыносимо видеть взгляды, полные жалости.