Матьмоегоребенка, или Азбука аферизма - Татьяна Огородникова Страница 11

Иван не мог выбросить из головы мысли о Янисе. Ему казалось, что этот сильный, мужественный, красивый – он так и думал о нем – человек неспроста возник в его судьбе и отметил его своим вниманием. Иван рассказал бабуле о том, что у него появился друг, идеальный мужик, на которого ему хотелось бы походить.

– Скорее всего, со временем мы станем с Янисом близкими друзьями, – завершил хвалебную оду Гурьев, не подозревая, что его слова станут пророческими.

– Прекрасно, – резюмировала Анна Федоровна. Даже при такой формулировке она правильно поняла внука. Анна Федоровна в принципе допускала, что отношения между двумя мужчинами могут носить различный характер, но вообще «голубеньких» не любила и даже не сочувствовала их тяжелой судьбе. Она презирала мужчин нетрадиционной ориентации и не допускала даже мысли о том, что Ваня может общаться с подобными представителями мужского пола.

– Тебе очень не хватает близкого друга. Знаешь, Ванюша, я уже отстала от времени, не всегда могу дать тебе совет, предоставить связи и помочь выкрутиться из ситуации. Это может сделать для тебя только друг – человек, которому ты доверяешь.

– Бабуль, что такое «доверяешь»? Кроме тебя, у меня нет людей, которым я доверяю, – признался Иван.

Бабушка прижала его голову к своей груди.

– Милый ты мой… Даже не знаю, хорошо это или плохо. Наверное, те, кто окружают тебя, не совсем искренни, и ты подсознательно их не принимаешь. Любимой девушки у тебя нет – не так-то просто можно ее сейчас найти, – вздохнула бабуля, – я же вижу, что творится вокруг. Посмотри хотя бы на своих бывших одноклассниц. У них же на лбу написано: «Продамся. Дорого. Любому», – бабуля вздохнула. – Правда, у тех, кто постарше, написано уже другое: «Отдамся за свой счет».

Иван ухмыльнулся про себя. «Интересно, что скажет моя бабуля, если я сообщу, что у меня сотни любимых девушек?»

– Я понимаю, ты можешь думать, что у тебя их десятки, – продолжала Анна Федоровна, ошибившись лишь порядком цифр. Десятки для нее был предел – нравственный, воспитательный и, вероятно, физический.

– Ты просто пока не встретил ту, которая будет у тебя одна-единственная. И все, что было до этого, покажется бредом и пустыми хлопотами, хотя бы из-за того, что пришлось расстегивать штаны!

Бабуля удивила Ивана. Анна Федоровна стала более свободной в выражениях и в интерпретации своих мыслей. Похоже, потомственная дворянка не теряла времени даром. Нужно будет обратить внимание на счет за пользование Интернетом.

– Точно так же и с друзьями, – продолжила бабуля. – Если нет друга детства, которому ты можешь простить все или принять человека таким, какой он есть, ты можешь искать его всю жизнь и не найти.

– Бабуль, ты сегодня в форме. За это я преподнесу тебе небольшой сувенир.

Иван достал из портфеля милую коробочку, опутанную всевозможными бантиками и ленточками цвета увядшей желтой розы. Это был не его взгляд на жизнь. Так ее представляла себе продавщица упаковочного отдела.

Бабушка сегодня не ждала подарков. Она удивленно посмотрела на Ивана. Сюрприз был воспринят восторженно и настороженно.

– Я должна это открыть? – Как маленькая девочка, она спрятала руки за спину.

– Бабуль, как я тебя люблю! – Иван подхватил Анну Федоровну на руки и закружил в вальсе по огромной пятикомнатной квартире сталинской семиэтажки.

– Иван, не тряси мое увядающее тело! Во-первых, оно может кому-нибудь пригодиться. Во-вторых, наружу может выползти то, что я пыталась засунуть внутрь с помощью пластических операций, массажей и прочих дорогостоящих процедур.

Анна Федоровна шутила. Все деньги, которые ей удавалось получить в качестве пенсии, пособий, дотаций на проживание и тому подобное, направлялись на здоровое вкусное питание для внука и его же образование. По сегодняшним меркам это не бог весть какая сумма, но по меркам Анны Федоровны – на нее вполне можно было купить шесть соток километров за полтораста от Москвы.

Иван аккуратно приземлил бабулю и приказал замогильным голосом:

– Повелеваю тебе, дочь Федора по имени Анна, открыть сей дар ровно через пять минут после моего выхода за порог этой кельи!

– Слушаюсь и повинуюсь, – пропищала бабушка.

Иван отправился в душ. Анна Федоровна – за ножницами. Когда Иван, напевая под нос «Белую акацию», вошел в комнату, он застал вовсе не ту картину, которую ожидал. Бабушка сидела перед открытой коробкой, на столе аккуратными пачками были сложены стопочки денег. Одна из них, ближняя к Анне Федоровне, была мокрой. Бабуля тихо плакала. Иван опрометью бросился к ней: