Два солнца - Галия Мавлютова Страница 11

– Настя, ты меня напугала, – вежливо отстранилась Лена.

– А ты что-то не торопишься домой, Ленуськин, время-то позднее для вечерних прогулок, – заметила Настя, пытаясь заглянуть в глаза Истоминой.

– Да родители с дачи приехали, – невольно вырвалось у Лены.

– А-а, теперь все понятно, – протянула Настя, – вот что, Леночка, хватит тебе на родительской шее сидеть. Давай-ка, покупай себе квартиру.

– На что? На мою зарплату можно один раз шопингу отдаться, – рассмеялась Лена, – а потом месяц на бутербродах сидеть.

– Ничего, посидишь… без шопинга нам, девушкам, разумеется, некуда деваться, но квартиру нужно купить немедленно. Сегодня же возьмешь кредит. Сейчас все взаймы живут. Время такое настало, – безапелляционным тоном заявила Настя.

– Не хочу жить в кредит. Лучше пережду лихие времена, – отшутилась Лена, – и потом, ночью ведь кредиты не дают.

– Захочешь, и ночью деньги достанешь. А я от тебя не отстану. Я ведь и сама в кредит живу. Давно и прочно. А для тебя случай отличный представился. Его нельзя упускать. Мои знакомые квартиру продают, они сбегают из страны. Им, видите ли, страшно стало, и они хотят в срочном порядке избавиться от вполне приличной недвижимости. Евроремонт, итальянская мебель, потолки три метра, и это великолепие всего за сто тысяч евро предлагают. Леночка, пожалуйста, я прошу тебя, не капризничай. Больше такого шанса не выпадет, – заныла Настя, теребя Лену за рукав пиджака.

– Ты с ума сошла, Настя, сто тысяч я за двадцать лет не отдам, – испугалась Лена, осторожно высвобождая рукав пиджака из цепких пальцев подруги.

– Заработаешь, какие твои годы, и родители тебе помогут, – сказала Настя, – соглашайся, Лен, а то пропадешь без своего угла. Ты ведь домой не хочешь идти?

– Не хочу, – согласилась Лена, – но это не означает, что я соглашусь на пожизненный срок.

– Дома родители тебя жалеют, но молчат, а это хуже пытки, так ведь? – строго спросила Настя.

– Ну так, – кивнула Лена, внутренне она уже согласилась с Настей. Лучше выплачивать кредит, чем безнадежно влачить ноги по аллее в ожидании, что родители лягут спать, пока она болтается по улицам. Они же не уснут без нее. Ни за что не уснут. Будут ждать возвращения дочери.

И вскоре дело закипело, Лена несказанно обрадовалась новой нагрузке. Она собирала какие-то справки, подписи, документы. Истомина не поехала смотреть квартиру. Зачем? Лена полюбила ее виртуально, без осмотра. Она давно хотела остаться одна, без лишних глаз. Когда хлопоты с оформлением справок остались позади, Лена позвонила Насте.

– Настя, у меня все готово, весь пакет документов на руках, поехали знакомиться с хозяевами.

– А чего с ними знакомиться? – удивилась подруга. – Они уже за кордоном. Месяц назад благополучно отбыли, а мне доверенность оставили. Деньги в банк положим, они перед отъездом счет открыли.

Через три месяца Лена переехала на новое место жительства. Теперь у нее было свое жилье. Все складывалось удачно. Она жила неподалеку от родителей. Через два квартала. Отец не хотел отпускать Лену из родительского гнезда, но потом согласился.

– Ничего страшного, Леночка, с долгами рассчитаемся. Мы не дадим тебя в обиду, – сказал глава семейства и поставил точку в семейном споре. Мать больше не прекословила. Олег смертельно обидел родителей Лены. Они не понимали, почему жених настолько не по-человечески поступил с невестой. На новоселье отец расщедрился и отдал дочери старую «Волгу», которую они с Настей удачно обменяли на подержанный кабриолет. Последнее – заслуга Насти в чистом виде. Так в жизни Елены Истоминой открылась новая страница. В ней больше не было романтических приключений, вздохов при луне, концертов на площади, прогулок под дождем, зато присутствовала стабильность в настоящем и уверенность в будущем. Машина и квартира придавали Лене шарм. Она мигом перешла в разряд выгодных и обеспеченных невест «Энтерпрайза». В корпорации больше не хихикали при появлении Лены, не обсуждали ее незадавшееся замужество. Образ Олега постепенно стушевался в памяти Истоминой. Никто не напоминал о прошлом. Она знала, что Олег всегда рядом, он здесь, стоит за спиной, смотрит на нее, изучает, старается проникнуть в душу, но туда никому не было доступа.

Новая программа упрямилась, не желая подчиняться, ежесекундно выскакивал красный флажок, грозился, пугал, стращал, Лена нажимала на отправную точку, и компьютер тотчас же погружался в глубокое беспамятство.

– Да что же это такое? Издевательство какое-то, – бормотала она, возясь с проводами, – будешь «глючить», поменяю на ноутбук. Давай, просыпайся, хватит бездельничать, у меня срочная работа.

Компьютер вздрагивал, ему явно не нравились ответные угрозы, он категорически не переносил шантаж любого розлива и с перепугу включал зеленый свет. Уже неделю Лена воевала с бессловесным, но все понимающим существом. Она хотела придумать имя этому чудовищу, но оно не отзывалось на клички и прозвища, более того, смертельно обижалось. Его обиды заключались в нежелании работать. Комп мгновенно свертывал программу и не реагировал на прикосновения, даже ласковые и нежные. Пришлось вызвать программиста. Утром явился хмурый и недовольный парень – вихрастый, всклокоченный, небритый. Ленка брезгливо взглянула на него и отвернулась. Вид молодого человека ее не удовлетворил. Неужели ему лень побриться, даже смотреть неприятно.

– У меня аллергия, – пояснил программист, возясь с проводами, – от бритвы раздражение.

– А мне нет дела до вашей аллергии, – вспыхнула Лена. Она отошла от стола, чтобы не нервничать. Вся работа замкнулась на сложном механизме, не желавшем подчиняться нежным женским ручкам. А небритый парень мигом овладел непослушным аппаратом. В компьютере что-то загудело, зашумело, он неистово замигал, зафыркал, подтверждая черные мысли Истоминой. Мужская солидарность, все они друг друга стоят. Истомина откровенно злилась, не понимая, что вызвало такую злость. Кажется, на развинченные нервы дурно подействовал этот лохматый программист, это из-за него у Лены испортилось настроение.

– У вас настроение плохое? – сказал программист.

Парень попал в точку, он что, умеет читать чужие мысли? В «Энтерпрайзе» имеется специалист по человеческим мозгам.

– Какое вам дело до моего настроения? – повысила голос Лена. Она старалась подавить бушующие эмоции, но они пробирались наружу, у них не было плотного заслона.

– Компьютер чувствует ваше плохое настроение, – парень кивнул на разобранные внутренности серого монстра, – он требует ласкового обхождения.

– Послушайте, вы, как вас там, это не ваше дело, – прикрикнула Лена и устыдилась. Уже год она ни с кем не разговаривает толком, в основном обходится междометиями. Даже с Настей потеряла ниточку общения, никак не может найти с ней общего языка. Подруга так много сделала для Лены в трудную минуту, но Истомина не может справиться с внутренним настроением. Не может простить Насте маленькой слабости. Подруга готова в любой момент подставить плечо, но в ответ требует слепой благодарности. Настя живет в ожидании обильных восхвалений, пылких слов, чересчур ласково заглядывая в глаза при встрече, приторно вздыхая во время разговора по телефону. Лена благодарна подруге, но не настолько, чтобы молиться на нее. Настя – не икона, она – обычная девушка. Это ведь она первой произнесла самую отвратительную фразу на свете – «душевная драма», дескать, после душевной драмы нужно жить как прежде, как все люди. Лена продолжала с ней видеться, изредка они ходили в кино и театр, но Лена всего лишь терпела присутствие подруги. Она больше не любила Настю, скорее всего, не любила ее никогда. Пользовалась дружбой, как пользуются вниманием продавщицы в магазине. Люди проходили сквозь Лену, как воздух. Они стали тенями. Нет, они жили и были живы, это она стала тенью. Истомина ничего не чувствовала. Внутри по-прежнему бурлило и кипело солнце, но оно жило само по себе, отдельно, отстраняясь от основного носителя энергии. Если бы нечаянно на пути Лены появился Олег, она бы сама бросилась ему на шею. И Лена боролась с солнцем внутри себя. Эта борьба отнимала силы, не позволяя верить людям, заставляя отворачиваться от жизни. Программист ни в чем не виноват. Вполне симпатичный парень, правда, сильно небритый и лохматый. Его бы постричь да побрить, так у него аллергия на острые предметы.