Распутник - Сара Маклейн Страница 11

М.

Итон-колледж, ноябрь 1813 года».

Беги!

Слово отозвалось в голове, словно его прокричали в ночи, но похоже, руки и ноги Пенелопы были просто не в состоянии выполнить этот приказ. Вместо того чтобы помчаться прочь, она низко пригнулась за кустами в безумной надежде, что мужчина ее не заметит. Услышав его приближающиеся шаги, она крадучись стала передвигаться в сторону озера, готовясь рвануть со всех ног, но наступила на собственный плащ, потеряла равновесие и рухнула в ближайший куст.

Очень колючий.

— Ооой! — Пенелопа вытянула руку, чтобы окончательно не запутаться в злобном растении, но укололась о ветку. Шаги приближались. Пенелопа закусила губу и застыла.

И затаила дыхание.

Может быть, он ее не заметил. В конце концов, тут очень темно.

Если бы не фонарь в руке!

Она отшвырнула его в куст.

Это не помогло, потому что почти мгновенно ее залило другим светом.

От его фонаря.

Он шагнул к ней.

Пенелопа сильнее прижалась спиной к кусту, решив, что острые листья предпочтительнее, чем нависшая над ней тень.

— Привет.

Он остановился, но не ответил. Повисло долгое, невыносимое молчание. Сердце Пенелопы грохотало, ей казалось, что это единственная часть ее тела, которая еще в состоянии двигаться. Поняв, что больше ни секунды не выдержит этого молчания, она заговорила, не меняя своего положения, но стараясь придать голосу необходимую твердость:

— Вы нарушили границу и вторглись на чужую территорию.

— Да неужели?

Для пирата у него был очень приятный голос. Он словно исходил глубоко из груди, невольно заставляя думать о гусином пухе и теплом бренди. Пенелопа покачала головой, решив, что эта мысль навеяна холодом, играющим шутки с ее сознанием.

— Да. Именно. Вон тот дом вдалеке — это Фальконвелл-Мэнор. Его владелец — маркиз Борн.

Мгновение тишины.

— Впечатляет, — сказал пират, но у Пенелопы возникло отчетливое ощущение, что он ничего не понял.

Она попыталась надменно выпрямиться. И упала. Дважды. После третьей попытки она отряхнула юбку и произнесла:

— Это весьма впечатляет. И заверяю вас, маркиз будет очень недоволен, когда узнает, что вы... — она повела рукой в воздухе, — ...уж не знаю, что делаете на его земле.

— В самом деле? — Похоже, пират ничуть не обеспокоился. Он опустил фонарь, оставив верхнюю половину тела в темноте и продолжая продвигаться вперед.

— Еще как. — Пенелопа расправила плечи. — И я даже готова дать вам бесплатный совет — с ним шутки плохи.

— Звучит так, словно вы с маркизом очень близки.

Пенелопа подняла свой фонарь и стала незаметно отодвигаться подальше.

— О да. Так и есть. Весьма близки. Уж поверьте.

Вообще это не совсем ложь. Они были очень близки, когда он носил короткие штанишки.

— А я так не думаю, — заявил он низким, угрожающим голосом. — Собственно, я не думаю, что маркиз находится где-нибудь поблизости. И что тут вообще кто-нибудь есть.

Услышав в его голосе угрозу, Пенелопа остановилась, испугавшись, как бы он не выстрелил, и стала думать, что делать дальше.

— Будь я на вашем месте, не пытался бы бежать, — предостерег он, словно прочитав ее мысли. — Темно, и снег глубокий. Далеко вы не убежите...

Он не договорил, но она и так поняла.

Он ее поймает и убьет.

Пенелопа зажмурилась.

Говоря, что хочет большего, она рассчитывала вовсе не на это. Ей придется умереть здесь. В снегу. И ее не найдут до самой весны. И то, если ее труп не сожрут оголодавшие волки.

Нужно что-то делать.

Пенелопа открыла глаза и обнаружила, что незнакомец заметно приблизился.

— Эй! Не вздумайте подойти ближе! Я... — Она лихорадочно придумывала, чем его напугать. — Я вооружена!

Он остался равнодушен к ее угрозе.

— Собираетесь убить меня своей муфтой?

— Вы, сэр, не джентльмен.

— A-а! Наконец-то правда.

Она сделала еще шажок назад.

— Я ухожу домой.

— Не думаю, Пенелопа.

Она услышала свое имя, и сердце ее остановилось, затем снова заколотилось, да так громко, что она не сомневалась — этот... этот негодяй его слышит.

— Откуда вы знаете, как меня зовут?

— Я много чего знаю.

— Кто вы такой?

Она подняла лампу вверх, словно та могла отогнать опасность, и он шагнул в круг света.

Он не походил на пирата.

Он казался... знакомым.

Было что-то такое в красивых углах и глубоких порочных тенях, во впавших щеках, в прямой линии рта, в резкой линии челюсти, нуждавшейся в бритве...

Да, было что-то такое — шепоток узнавания.

На нем была шапка в тонкую светлую полоску, припорошенная снегом, козырек которой скрывал в глубокой тени глаза. Они и составляли недостающую часть.

Пенелопа так и не поняла, откуда возник этот порыв, возможно, от желания выяснить личность человека, собравшегося оборвать дни ее жизни, но она не удержалась — подняла руку и отодвинула шапку на затылок, чтобы увидеть его глаза.

Только позже ей пришло в голову, что он даже не попытался ее остановить.

Глаза оказались карими, точнее, мозаикой из коричневых, зеленых и серых оттенков, обрамленными длинными темными ресницами, слипшимися от снега. Она узнала бы их где угодно, пусть даже они оказались намного серьезнее, чем она помнила. Ее пронзило потрясением, тут же сменившимся приливом счастья.

Это вовсе не пират.

— Майкл?

Он застыл, услышав это имя, но Пенелопа не дала себе труда задуматься почему.

Она прижала ладонь к его холодной щеке (жест, которому она потом сильно изумлялась) и засмеялась. Густо падавший снег приглушил ее смех.

— Это ты, правда?

Он убрал ее руку от своего лица. Перчаток на нем не было, но руки все равно оставались такими теплыми.

И совсем не липкими.

Прежде чем Пенелопа успела остановить его, он подтянул ее к себе и откинул назад капюшон плаща, подставив ее лицо снегу и свету. Его взгляд долго блуждал по ее лицу, и она забыла, что чувствует себя неловко.

— Ты выросла.

Пенелопа не удержалась и засмеялась снова, разглядывая его. Когда они виделись в последний раз, он был на несколько дюймов выше ее, долговязым мальчишкой с руками и ногами, слишком длинными для его тела. Но теперь все не так. Этот Майкл был мужчиной, высоким и худощавым.