Смертельное танго - Татьяна Корсакова Страница 11

Данила равнодушно пожал плечами, отмахнувшись от ее возмущенных воплей, побрел в раздевалку. От навалившейся вдруг слабости ноги дрожали, словно после тяжелой работы.

— Эй, я с кем разговариваю? — Рита не собиралась отставать. — Алекс тебе голову открутит. И мне заодно.

— А что, все так плохо? — Данила остановился, привалился влажной спиной к стене.

— Вообще-то круто. Неплохая импровизация, но, Оборотень, скажи, чем ты думал, когда вовлекал в свои игры Алекс?! Тебе что, других баб мало?!

— Алекс у нас персона неприкосновенная?

— Алекс хозяйка этого клуба, если ты забыл!

— И что?

— А то, что с ней так нельзя.

— Как — так?

— Ну, ты же ее… — Рита осеклась.

— Что? — вкрадчиво поинтересовался Данила.

— Ты ее завел и остановился на полпути!

— А нужно было не останавливаться, довести все до конца?

— Нет, ну ты нахал! — задохнулась Рита. — И брюки ты, между прочим, так и не снял. Что это за стриптиз такой, в брюках?!

— А где Эд? — Ему надоело препираться с Ритой. Захотелось услышать авторитетное и, самое главное, непредвзятое мнение.

— Не знаю, — обиженно буркнула она. — Ушел куда-то.

— Он видел?

— Видел.

— И что сказал?

— Ничего не сказал! Ушел, и все!

— …Не парься, Оборотень, для первого раза очень даже неплохо. — В запале спора они не заметили, как в коридоре появился Эд.

— Неплохо? — нарочито равнодушно спросил Данила. В том, что мнение Эда для него что-то значит, не хотелось признаваться даже самому себе.

— Более чем неплохо, Оборотень. Более чем. — Арт-директор плотоядно улыбнулся. — Ты примерный ученик — ухватил самую суть. Думаю, на этом поприще тебя ждет большое будущее, если…

— Если что?

— Если после сегодняшней выходки Алекс тебя не уволит.

Эд не успел договорить, как зазвонил его мобильный. Они с Ритой многозначительно переглянулись.

— Легка на помине, — усмехнулся Эд, поднося телефон к уху.

С минуту он молча слушал, а потом весело посмотрел на Данилу:

— Иди, Оборотень.

— Куда?

— Вымаливать прощение.

…Он ожидал, что Алекс будет рассержена, он даже приготовил покаянную речь, но она была не просто рассержена, она пребывала в ярости. Пунцовые пятна гнева на щеках не скрывал даже тщательно наложенный макияж. Когда Данила вошел, хозяйка клуба не сидела за столом, как положено боссу, а разъяренной фурией металась по кабинету.

— Привет, — сказал он, в нерешительности застывая у двери.

— Уже виделись! — Голос Алекс был громкий, с непривычными истеричными нотками. — Что ты себе позволяешь?! Щенок! Мальчишка! Я тебе не какая-нибудь… Я твой босс! Или ты еще не понял, кто платит тебе деньги?!

— Ты меня увольняешь? — Вот и конец его карьере стриптизера. Кому нужны такие… неуправляемые?

— Что?! — Алекс перестала метаться, подошла вплотную. Пятна на ее щеках сделались еще заметнее.

— Теперь ты меня уволишь? — повторил Данила.

Очень долго, наверное, целую вечность, она гипнотизировала его яростным, немигающим взглядом, а потом сказала уже спокойнее:

— Расцарапать бы тебе рожу, Оборотень, да жалко портить товар.

— Значит, не увольняешь. — Он удовлетворенно кивнул.

— А ты забываешься…

— Извини.

— Раньше нужно было извиняться.

— А теперь?

— А теперь… — Ногтем указательного пальца Алекс прочертила линию у него на щеке. — А теперь, Оборотень, заканчивай то, что начал…

Он считал себя разумным и рассудительным, он никогда не шел на поводу у женщин, но сейчас под насмешливо-требовательным взглядом Алекс с ним что-то такое случилось, что-то неправильное, обрушивающее мироздание, превращающее заурядного детдомовского мальчишку в ненасытного зверя. Может быть, она и в самом деле была права, когда назвала его Оборотнем. Особое чутье…

— …Алекс, то, что произошло… — Данила застегивал рубашку и старательно не смотрел в сторону кожаного дивана, на котором, забросив руки за голову, лежала обнаженная Алекс. Из одежды на ней были только чулки, да и те порванные. Что же это на него нашло?..

— То, что случилось, ровным счетом ничего не значит. — Хозяйка клуба усмехнулась, потянулась, точно сытая кошка.

— То есть ничего как бы и не было? — Все-таки он на нее посмотрел: сначала на задумчивое лицо, потом на порванные чулки.

— Да, ничего как бы и не было. — Алекс улыбнулась. Это была улыбка победительницы, женщины, сделавшей сознательный выбор и нисколько о нем не сожалеющей. А он-то, дурак, считал победителем себя…

— А теперь я уволен?

— Уволен?! С чего бы? — Она перекатилась на бок, приподнялась на локте, сказала теперь уже совсем другим, деловым тоном: — Ты не уволен, Оборотень. Ты оштрафован на сотню баксов за непозволительное поведение.

— А когда я вел себя непозволительно, тогда или сейчас? — Наверное, Данила мог мы обойтись и без сарказма, если бы не был так уязвлен ее многоопытностью и таким очевидным равнодушием.

— Ты нарушил субординацию. — Алекс встала, совершенно не смущаясь своей наготы, прошлась по кабинету, уселась на рабочий стол, задумчиво поболтала в воздухе ногами. — Я босс достаточно либеральный, но у всего должны быть свои пределы.

Легкомысленный и в некотором смысле неприличный вид никак не вязался со стальными нотками в голосе Алекс. Голосу Данила доверял больше.

— А кто устанавливает эти пределы? — спросил он осторожно.

— Конечно, я. — Алекс достала из портсигара тонкую сигаретку, закурила. — В этом клубе я царь и бог. А ты что подумал, Оборотень?

— Примерно так я и подумал.

— Вот и молодец. Теперь, когда ты знаешь все о субординации, можешь быть свободен. Хотя нет, постой! — Она взмахнула рукой, отгоняя от лица сизое дымное облачко, а потом сказала совсем уж неожиданное: — Оборотень, ты был великолепен. И не спеши ухмыляться, я не о том, что случилось здесь. — Алекс небрежно кивнула в сторону дивана. — Потенциал у тебя неплохой, но над техникой еще работать и работать. Я о том, как ты завел публику. Клиентки в восторге, на тебя уже выстроилась очередь, мой маленький волк. Я пока держу оборону, блюду твою профессиональную невинность, но со следующего месяца в крейзи-меню ты значишься первым блюдом. А пока милым дамам придется ограничиться танго с Оборотнем. Так теперь будет называться твой сольный номер. И кстати, брюки тебе придется снимать. У нас здесь стриптиз-клуб, а не институт благородных Девиц…