Праздничные истории любви - Светлана Лубенец Страница 11

На следующий день дневник с подписью родителей никто в школе не потребовал. Его не потребовали и через день, и даже через два. Алла Борисовна выставила в журнале за проверочную работу колонку двоек и разрешила всему классу прийти переписать, а про замечание и не вспомнила.

— Вот видишь, — самодовольно заявила Люся, аккуратно рассовывая карандаши, ручки и линейки по специальным кармашкам в еще одном новом пенале, — все уже забыли про тебя! А ты боялась!

Карина проводила взглядом скрывшихся за дверью Свету с Галей и тихо вздохнула. Уж кто-кто, а эти две подружки ничего не забыли. Они только и делали, что бросали на нее предостерегающие взгляды всякий раз, когда на горизонте появлялся Рома.

Люся наконец собралась, закинула ярко-оранжевую сумку на плечо и проворчала:

— Я, кажется, прибавила в талии.

— Да что ты! — воскликнула Карина, оглядывая стройную подругу, облаченную в красные кожаные штаны и такую же жилетку. — Как была худенькой, так и есть.

Люся резко обернулась, задрала жилетку, тоненький оранжевый свитер и оттянула на боку кожу.

— Карина, разуй глаза! Мне пора садиться на диету! Маман говорит, нам срочно нужно купить беговую дорожку, пока мы не превратились в мамонтов юрского периода!

— Люсь, ну это же кожа! Она у всех есть…

— Вот у Гальки… — Подруга осеклась и сердито выдохнула: — Сама ты кожа! Ай, ну тебя! Ты небось думаешь, что и у тебя там и сям кожа! Да?

Карина пожала плечами.

— А я и не думаю вообще об этом.

Они вышли из кабинета английского и пошли по оживленному коридору.

— У тебя так никогда парня не появится, — сердито отчитывала Люся, — ты не хочешь даже капельку преобразиться! Вот ты думаешь, почему у Гальки Решеткиной столько парней?! Да потому что она и одевается красиво, и макияж, и украшения — все при ней! А ты? — Подруга пренебрежительно дернула за рукав ее серого бадлона и кивнула на простые синие джинсы. — Кого в ЭТОМ ты собралась покорять?

Карина поежилась. Она не любила, когда разговор сводился к теме парней и одежды.

— А какие у Гали парни? Она ведь ни с кем не встречается, как и мы.

— Фу ты ну ты! — воскликнула Люся. — Сравнила Простоквашино с Парижем! За Галькой бегают пацаны, понимаешь! А за тобой?

Карина не успела ничего ответить, послышался громкий топот, и возле них затормозил Рома. Парень отдышался и возмущенно выпалил:

— Ну, Алмазова, втопила, задолбался за тобой бежать!

Девочки удивленно переглянулись, и Люся заискивающе спросила:

— А что ты хотел, Рома?

— Пошли, Алмазова, — хлопнул он Карину по спине, — к директору чего-то вызывают.

— К директору?! А что мы сделали?

— Ща узнаем!

Карина беспомощно посмотрела на подругу, но та лишь развела руками.

— Я не буду тебя ждать! Придешь домой, позвони!

— Ну, идем же, — поторопил Рома.

Они дошли до кабинета директора и нерешительно остановились.

— Ты что, в туалете снова курила? — подозрительно сощурился парень.

— Нет! Нет, я не курила, правда!

— Я курил, — задумчиво пробормотал он и тут же прибавил: — Но черт меня побери, если это кто-нибудь видел!

— Ты куришь, да?

— Что за тупые вопросы! — рассердился Рома. — Все курят!

— Да вроде не все…

— Ооой, только себя не считай, ты ведь у нас особенная! — он подавил смешок.

— А целовать курящую женщину — то же самое, что облизывать пепельницу, ты знал?! — на одном дыхании произнесла Карина и покраснела.

Парень поднес к двери кулак, но прежде чем постучать, бросил через плечо:

— Уж лучше целовать пепельницу, чем такую хрюкалку, как ты!

В кабинете директора сидел учитель ОБЖ — маленький лысый мужчина, вскочивший с кресла при их появлении.

— Вот они, — с гордостью указал на них директор.

— Вижу-вижу, — круглые глазки обэжэшника забегали, а сам он стал потирать маленькие ручки с детскими запястьями. — Чудненько! Пойдемте, ребятушки, пойдемте скорее!

— Куда?! — вскричал Рома. — Михал Гаврилыч, а что мы натворили? За что?!

— Роман, не нужно бояться, — успокаивающе промолвил директор, — будете играть в спектакле по случаю юбилея нашей школы. — Михаил Гаврилович прикрыл глаза и с чувством продекламировал:

Мальвина бежала

В чужие края,

Мальвина пропала,

Невеста моя.

Рыдаю — не знаю,

Куда мне деваться.

Не лучше ли с кукольной

Жизнью расстаться? [3]

— Что это за отстой? — прошипел Рома.

— Ну как же! — Директор открыл глаза и оживленно посмотрел на него. — Спектакль по «Золотому ключику»! Рихард Петрович, — обратился он к застывшему с приклеенной улыбкой обэжэшнику, — я ведь говорил, этот мальчишка просто создан для роли Пьеро! — Директор вышел из-за стола и приблизился к ним. — А это, — он коснулся подбородка Карины, — взгляните, Рихард Петрович, чем вам не Мальвина, а?!

На слове «Мальвина» Карина вздрогнула.

— А если я не хочу?! — взбунтовался Рома.

Хорошее настроение директора вмиг улетучилось. Он сложил на круглом животе руки и повел из стороны в сторону усами.

— Грачев, «не хочу» — это ты дома маме скажешь, а тут — надо! Надеюсь, это ясно?!

Парень нехотя кивнул, а когда они выходили за Рихардом Петровичем из кабинета, шепнул Карине:

— Ну, блин, мы и попали!

В актовом зале обэжэшника встретили сердитыми возгласами еще с десяток отловленных директором актеров.

— Задолбали! — стучал кулаком по сцене здоровяк Саша Колотушкин из их класса, которому, судя по длиннющей бороде, отвели роль Карабаса-Барабаса.

— Да кому это нужно? Тупой спектакль! — верещала длинноногая одиннадцатиклассница.

— Я уже есть хочу! — пищал маленький мальчик с приделанным к штанам собачьим хвостом.

— Можно я пойду домой, у меня трудные дни?! — канючила девушка в маске лисы Алисы.

— А у меня тоже, может, трудные, — раздраженно теребил треугольные уши на тряпочной голове кота Базилио розоволицый толстяк.

— Так-так, ребятки! — захлопал в ладошки обэжэшник, — минуточку внимания, позвольте представить вам…

— Давай ближе к делу, дегенерат! — заорал толстяк Базилио, вскакивая со стула.