Маленькая Рита. Переводчица - Вера Кирова Страница 11

Время близилось к семи вечера, а Вальтер до сих пор не показывался в офисе. Все мои звонки оставались без ответа. Я хотела найти Лену и спросить, что за важное дело, которое отняло у господина Брандта целый день и захватило внимание, но Лаврецкой нигде не было. Кабинеты постепенно пустели, а коридоры наполнялись расслабленными голосами и смехом — коллеги расходились по домам. Но я не думала отправляться на отдых. Мне хотелось дождаться Брандта.

Наконец-то!

Когда я поднималалась к себе в кабинет, остановилась на площадке и выглянула в окно. На привычном месте стояла чёрная «Ауди». Дверь пассажирского сидения открылась, и из машины, вывалился наш тучный круглолицый Тихонов. Он закрыл дверь и, положив руки на бока и по-стариковски морщась, разминал спину, медленно поворачивая голову то вправо, то влево. Должно быть, ехали долго, из пригорода, а, может, из самой области.

Вот и Вальтер хлопнул дверью «Ауди» и, щурясь на вечернем солнце, что-то говорил Виктору Палычу. Тот, достав из кармана пиджака пачку сигарет, ни с того ни с сего протянул одну Брандту. Странно, все в офисе знают, что немец не курит. Тот ожидаемо отказался, и Лимон убрал пачку обратно.

По кабинетам они пока не спешили. Вальтер снял пиджак, небрежно бросил на заднее сидение машины и, снова открыв дверь водительского, достал бутылку с минералкой. Жадно отпил из горла и сразу скривился в лице — видимо, вода нагрелась в салоне и стала совсем противной. Пытался закрутить синюю крышку, но та упала ему под ноги, и Брандт раздражённо отопнул её в кусты под шиповник. Но уже через мгновение, он, покачав головой, сходил и поднял крышку, прикрутил медленно к бутылке.

Тихонов, нахмурив брови, всё это время молчал и просто наблюдал за Брандтом.

Вальтер бросил взгляд на офис, и я спряталась у стены, как будто меня можно было вот так сразу увидеть с улицы.

Когда я снова выглянула в окно, начальник уже удалился, а Вальтер с кем-то разговаривал по телефону, расхаживая около машины и сильно жестикулируя.

Ещё пара минут и в коридоре показался сам Лимон. Мы перекинулись вечерними приветствиями, он встал рядом и посмотрел на Вальтера. Тот уже тяжёлой поступью шёл к парадным ступеням.

— Маргарита, — Тихонов озабоченно посмотрел на меня, — вы не трогайте его сегодня по делам, хорошо?

— Что случилось? — слова начальника настораживали.

— Скажем так, — Лимон вздохнул и по-отечески заботливым тоном коротко объяснил: — немного оплошал в суде. Он очень злится на себя и только, но лучше пусть побудет один, разберётся со своими мыслями.

— Да, конечно, — с чувством сказала я, будто мне всё стало предельно ясно. — Но, Виктор Палыч, он что… теперь под каким-то санкциями?

— О, нет, порядок, — начальник развёл руками. — На самом деле ничего страшного не случилось, но он считает это жутким провалом.

Тихонов, попрощавшись, направился к себе. Его слова напугали меня сильнее, чем неожиданное поведение Вальтера на парковке. Я решила побыстрее смыться к себе в кабинет. Только я дёрнула дверь на себя, как в дальнем конце коридора показался Брандт. Он увидел меня, но тут же в непонятном для меня смущении отвёл взгляд, а я с мышиной проворностью скрылась у себя.

В висках застучало.

Что же, чего я боюсь? Любимого мужчину? Разве он может сорваться на мне сейчас? Не верю. Но и проверять так боязно.

Выдох. Нужно идти к Вальтеру!

— Маргарита…

Я замешкалась. Последний раз Вальтер называл меня полным именем в прошлом году, когда мы только начали работать вместе.

— Можно к тебе? — тихо спросила я и оглядела кабинет.

— Ты ещё спрашиваешь, — Вальтер откинулся в кресле. — Иди ко мне скорее.

Я подлетела к нему и чуть не запрыгнула на колени. Так, словно мы впервые встретились после долгой разлуки. Минуты шли одна за другой, а мы и не думали куда-то спешить или осыпать друг друга вопросами. Я чувствовала, ему просто нужна тишина, спокойствие и я в его руках.

С еле слышимым шорохом открылась дверь и на пороге показался Матиас. За его спиной я увидела худощавое лицо нашего менеджера Андрея. Обеспокоенный взгляд остановился на мне. Но я и не думала дёргаться — так и сидела на коленях у Вальтера.

Фогель-младший первым решился на разговор. Вышло довольно неуклюже:

— Вальтер, ты уже здесь? Очень хорошо. Я только хотел узнать…

Это был чуть ли не первый раз, когда на моих глазах эти двое пытались завести беседу. Но Брандт пока молчал. Его суровый вид и глубокое тяжёлое дыхание были гораздо красноречивее банальных ответов.

Неожиданно Вальтер перебил коллегу. Тем самым мягким, но строгим отчуждённым баритоном:

— Пошло все к чёрту сегодня. Время — половина восьмого. Господин Фогель, господин Тихонов, я уже никому ничего не должен.

Матиас насупился, а Андрей оказался более понятливым: он просто кивнул в знак прощания и поспешил удалиться.

— Я хочу только одного, — не меняя тональности, продолжал Вальтер, — побыть со своей любимой девушкой наедине. Это понятно?

Впервые Фогель прямо посмотрел на меня, как будто до этого момента ему требовалось разрешение.

— Всё, на сегодня я больше не господин Брандт, присяжный переводчик, а простой парень Вальди. Оставьте нас, пожалуйста, господин Фогель.

Я чувствовала, как от низкого тембра у него резонирует в широкой груди, и как под тонкой рубашкой под моей ладонью от каждой фразы напрягаются мышцы, но напряжённая сцена только заводила меня.

— Извиняюсь, — по-русски коротко ответил Матиас и закрыл дверь с противоположной стороны.

Только все они убрались подальше, Вальтер с чувством обхватил меня за спину, многозначительно посмотрел в глаза и не мог больше удержаться от поцелуя. То, как он ласкал меня горячими нетерпеливыми губами, вовсю кричало: ему хотелось большего, прямо здесь и сейчас.

Удивительно, но насколько строго Брандт следовал правилам на работе, настолько же просто он посылал к чертям все условности за закрытыми дверями нашей спальни, на заднем сидении его «Ауди» и в гостиничных номерах — везде.

Он никогда не удивлялся тем грязным словам, что слышал от меня на самое ухо, и встречал их с самой довольной улыбкой; он наслаждался моей нежной кожей, гибкостью, подвижностью и отзывчивостью на каждое его движение, на каждое его предложение; он всегда любил меня, столько, сколько мне этого хотелось и я ласкала его так долго, сколько он желал.