Медовый месяц без гарантий - Дэни Коллинз Страница 11

«Я гнилое яблочко, которое не должно было появляться на свет».

Когда все разошлись по спальням, он решил поработать, но даже это не утомило его настолько, чтобы сразу заснуть. Он лежал рядом с ней и отгонял воспоминания о тех днях, когда они делили постель, как вдруг услышал, как изменилось ее дыхание; она перевернулась на живот и зарылась лицом в подушку, словно не в силах выдержать происходившего. Ужасно. Конечно, он разбудил ее, чтобы избавить от этого кошмара.

Мгновенно узнав его, она прижалась к нему так, словно этих четырех лет и не было. А он возбудился от одного касания ее мягкой кожи, знакомого движения руки, переносившего его в эротический мир, где они существовали только вдвоем.

Такой манипуляции он допустить не мог, и пришлось положить конец ее касаниям. Только когда она резко отстранилась, он понял, что до тех пор она еще находилась в полусне и ее поведение не было манипуляцией. Это осознание грело. Конечно, он до сих пор сомневался в ее честности во время брака, но, по крайней мере, физические ощущения были искренними у обоих.

— Видишь? Мы оба чувствуем себя неуютно от прозвучавших откровений, но ничего не меняется.

Ее щеки запали, в глазах читались смущение и отчаяние.

— Больше этого не повторится, но на всякий случай я буду спать внизу.

— Иди в постель.

— Не хочу спать с тобой.

Проверить? Нет, не стоит.

— Я буду спать внизу.

— Не хочу причинять тебе неудобства.

Он не сдержал смешка, но ответный взгляд был полон такой боли, что у него перехватило дыхание. Она развернулась и вышла, не пожелав доброй ночи.

* * *

Имоджен долго ворочалась, но едва ей удалось заснуть, как пришел Тревис, чтобы принять душ. На кухне никого не было — Гвин с семьей уже куда‑то уехали.

— Тони забрала подарки?

— Я согласился, чтобы не паковать их потом.

Только сейчас он рассказал ей, что они вместе едут на юг поздравлять отца с днем рождения и семью с Рождеством.

— Нет, ты не можешь меня об этом просить. Мне не на что купить подарки. — Она не праздновала с тех пор, как умерли мама с сестрой.

— Все очень скромно, мы покупаем подарки только для детей, взрослые ничем не обмениваются. Гвин печет печенье и готовит ужин.

Все равно это будет неловко и больно. Снова оказаться белой вороной.

И даже надежда, что врач не одобрит перелета, рухнула уже через час. Ей сказали, что ухо приходит в норму и достаточно просто продолжать пить антибиотики.

Тревис продолжал принимать за нее решения, а его нетерпение росло с каждой минутой.

— Хватит спрашивать, сколько что стоит. Тебе нужна одежда.

— Нормальная одежда, а не…

Не дизайнерские джинсы и коктейльные платья с обложки глянцевого журнала. Как то, в которое она переодевалась сейчас, чтобы сменить платье Гвин. Тоже крупной вязки, но по фигуре. Напомнило ей о собственной статье трехлетней давности.

* * *

Шнуровка по бокам добавляли этому зеленому платью‑футляру кокетливости. Если ее чуть распустить, то можно отправиться на вечеринку, а в паре с высокими сапогами и распахнутым плащом платье прекрасно подойдет для шопинга.

Крупная вязка и глубокий вырез польстят любому типу фигуры. Добавьте ярких акцентов с помощью красного шарфа и смелой помады или разбавьте образ драматичными деталями в виде черных колготок с рисунком и браслетом в стиле бохо.

А теперь он тиранил ее и владельца бутика, чтобы они выбрали какой‑то невероятно элегантный наряд на вечер.

— Мне плевать, что матовость этих платьев получена с добавлением титана и сейчас они продаются по скидке. Эти цвета для нее слишком тусклые, подберите что‑то более насыщенное, ювелирных оттенков.

Бизнесмен с сердцем художника. Его состояние в сфере недвижимости было построено на фундаменте отцовского успеха, но призванием Тревиса была архитектура. Он обладал космическим талантом сочетать современные формы и функциональность с классическими основами дизайна.

— Да, это мне нравится больше.

Ассистенту дозволили проникнуть в огромную примерочную Имоджен с платьем сапфирового цвета.

— Простите, — шепотом извинилась Имоджен.

— День баловства для вашего удовольствия, нет? — Женщина тепло улыбнулась и помогла Имоджен одеться.

Так это называется баловством? На Имоджен уже было шелковое нижнее белье, которое она купила по команде Тревиса. Никакого удовольствия. Скорее демонстрация его состоятельности и силы с попутным возложением на нее дополнительных обязательств.

— Сейчас принесу обувь. — Молодая женщина застегнула молнию и выскользнула наружу.

— Может, скажем твоему отцу, что у меня чума и я не могу приехать? — Имоджен высунула голову из примерочной. — Ты ведь не жаждешь нашего знакомства.

— Зато он хочет познакомиться. — Тревис, сидевший на диване с бокалом шампанского, не отрывался от телефона.

— Но что ты ждешь от меня? Каковы правила? — И наказание за их нарушение?

— Первое правило — перестать пререкаться со мной по малейшему поводу. — Он поднял голову. — Дай мне взглянуть.

— Я жду обувь, платье слишком длинное.

— Выходи.

За все годы следования за отцом по пятам на разных мероприятиях, она никогда не носила платье такой длины. И теперь — хотя Имоджен ни за что бы в этом не призналась — она чувствовала себя принцессой в этом ласковом шелке; вырез подчеркивал декольте, а благодаря цвету в глазах словно плескалась морская вода.

Но отсутствие косметики и конский хвост делали ее мишенью для критики, к которой она была так уязвима. Когда он увидел ее в мешковатом платье Гвин, то скривился и настоял, чтобы они немедленно нашли что‑то другое, словно неидеальность была для него невыносима. Зеленому платью он сдержанно кивнул, едва взглянул на джинсы, а к сияющим ботинкам не выказал никакого интереса. Ему все это не нравилось. Он был вынужден это делать, потому что она разрушила его жизнь. Снова.

И теперь она опустилась до самого примитивного женского желания выглядеть хорошо, чтобы заслужить одобрение. Имоджен приподняла юбку и нерешительно вышла, чувствуя, как его критический взгляд медленно и пристально скользит по ее фигуре.

— Пойдет. — Тревис пригубил шампанского и снова погрузился в телефон.

Имоджен переступала с ноги на ноги и чувствовала отчаяние в сердце, которое так хотело услышать другие слова. Дурацкий орган.

Ассистентка принесла пару черных шпилек с ремешками.

— Не стоило. — Имоджен пыталась сдержать слезы.

— Имоджен. — Снова этот тон, напоминающий ей, что она плохая девочка. — Примерь обувь.