Еще один шанс - Сюзанна Кэри Страница 11

Все сразу стало черным, и внезапно они оказались в незнакомом мире теней и птичьих криков под мириадами звезд, усеявших бархатное небо Аризоны. Я действительно здесь, думала Кира с удивлением. С Дэвидом. И мы правда собираемся плавать.

Секунду спустя она услышала всплеск. Бесшумно сбросив халат на каменную плитку, облицовывающую бассейн, мужчина, которого она не в состоянии вырвать из своего сердца, обнаженным скользнул в воду.

— Прыгай, — позвал он, выныривая. — Здесь очень приятно.

Хотя она не могла его хорошо разглядеть, но видела очертания его плеч, блеск глаз и откинутые назад мокрые волосы.

— Отвернись, и я прыгну, — произнесла Кира.

Он тут же послушался, глядя в сторону, на горы, имевшие священное значение для его народа. Он не обещал, что не будет представлять себе, как она выглядит — с возбужденными розовыми сосками и мягкой округлостью бедер, открытых прохладному ночному воздуху. Или мечтать о том, как раздвинет угнездившийся меж ее бедер треугольничек светлых волос, чтобы изведать ее женские тайны…

Еще несколько негромких всплесков и легкая рябь предупредили его о том, что Кира в бассейне. Он чувствовал, как она хватает ртом воздух, оказавшись в холодной воде, — это пройдет, как только она освоится.

Если он попробует до меня дотронуться, я выберусь из бассейна, оденусь и уеду, ко всем чертям, во Флагстафф, поклялась Кира, даже если он успеет разглядеть меня на краю бассейна. В то же время она вынуждена была признать, что влажная среда, аркой чувств объединившая прошлое и настоящее, дала ей то, о чем она мечтала.

Их пальцы встретились вновь, когда они достигли противоположного конца бассейна и схватились за бортик. Их тела разделяло всего несколько сантиметров. И губы были так близко, что она ощущала его дыхание.

— Согрелась немного? — спросил Дэвид своим мягко рокочущим голосом.

— Немножко, — призналась она.

Он собирается поцеловать ее? Если они обнимутся сейчас в воде обнаженными, ее твердости хватит ненадолго.

Дэвиду пришлось собрать все силы, чтобы удержаться и не обнять ее. Он хотел ее так сильно! Каждый нерв его тела ныл от желания.

Будь я проклят, если соблазню ее ради удовольствия одной ночи, чтобы потерять на все будущие дни, думал он, так сопротивляясь возбуждению, что на лице у него напряглись мышцы. Если Кира когда-нибудь даст мне еще один шанс, я не буду торопиться. Докажу, что теперь все по-другому.

Внезапно прервав интимность их уединения, Дэвид оттолкнулся от края бассейна и поплыл, высоко взмахивая руками, в дальний темный конец. Пока Кира смотрела на него, озадаченная столь резкой сменой его поведения, он поднялся по ступенькам на бортик и поднял махровый халат.

То немногое, что она успела увидеть, прежде чем Дэвид завязал на поясе халат, — его бронзовая нагота, стекающие капли воды — лишь усилило ее желание. Тебе надо ехать домой, сказала она себе. Спрятаться от соблазна до того, как успеешь совершить опрометчивый поступок.

— Я, пожалуй, тоже выйду. Ты не мог бы… отвернуться? — попросила она, направляясь к мелкой части бассейна.

Однако Дэвид не хотел отворачиваться. И не стал. Безмолвно умоляя ее понять, что мужчина способен на такую степень сдержанности, он протянул ей махровый халат.

Она видела, что он хочет только смотреть. Если бы она попросила или заставила его отвернуться, он бы, наверное, подчинился. Но она не стала просить. Пусть смотрит, решила она. И пусть мучается. Она регулярно бегала трусцой и трижды в неделю выкладывалась в спортивном зале неподалеку от ее кооперативной квартиры в Канзас-Сити, чтобы снять напряжение, благодаря чему находилась в форме и вполне могла заставить его пожалеть об упущенном.

Она немного подразнит его, а потом сообщит, что уезжает. Выходя из воды, Кира заставила себя не отводить взгляд, несмотря на блеск и молчаливое восхищение в его глазах.

Холодный ночной воздух немного подпортил ей триумф, заставив ее задрожать, когда она просовывала руки в рукава халата, который он ей подал.

— Малышка… — Смущенный собственной дерзостью, Дэвид обнял ее обеими руками. — Пойдем к шезлонгам, и позволь мне тебя согреть, — сказал он. — Я разожгу для нас очаг.

Чувствуя удовлетворение оттого, что смогла победить стремление к мести, Кира охотно подчинилась. Она разрешила усадить себя на один из двухместных шезлонгов и закутать в мягкое, чуть потертое индейское одеяло.

Когда он разжег ароматные ветки, сложенные конусом на очаге — простой круглой, ничем не закрытой глиняной площадке под звездами, — они тут же схватились огнем, выбрасывая яркие искры. Ветра почти не было, и через несколько минут она почувствовала жар костра.

Снова заняв место рядом с ней, Дэвид обнял ее одной рукой, скорее по-дружески, нежели как потенциальный насильник.

— Лучше? — спросил он.

Она кивнула. Хотя его заботливость могла оказаться лишь прелюдией к соблазнению, отодвинуться ей не хотелось.

— Я построил этот очаг специально для такого вечера, как сегодня, — сказал он, умолчав о том, что даже написал ее портрет у очага, хотя картина все еще была на мольберте. — Когда я бываю дома и если не очень холодно, я часто провожу здесь ночь под открытым небом.

Вспомнив о его любви к отдыху на природе с постельным бельем, скатанным в тюк, Кира пообещала себе, что с ней такого не случится. Но еще немного она могла здесь побыть.

— Живя в Канзас-Сити, я позабыла, каким чистым может быть небо, — пробормотала она. — Кажется, до созвездий можно рукой дотронуться. Вот Плеяды. Как ты их называл?

Кира почувствовала, что он улыбается, радуясь, что она запомнила кое-что из того, чему он ее научил.

— Дилиехе, — ответил он. — По передвижению этого созвездия мои навахские предки сеяли и убирали урожай.

— Когда-то ты мне рассказывал предание…

— О том, как в небесах рассыпали мешок с хрусталиками?

— Да.

— О том, как Черный Бог по очереди располагал созвездия на небе: Человека с расставленными ногами, Рогатую погремушку, Гром, Кроличьи следы. Хитрец койот украл мешок и разбросал остатки содержимого по всей Вселенной, создав огромный мерцающий Млечный Путь, названия звезд в котором неизвестны навахским звездочетам.

К этому времени Кира уже согрелась и чувствовала себя очень уютно.

— Красивая легенда, — сказала она, зевнув. — Когда-нибудь, если остепенишься и заведешь семью, ты должен рассказать ее своим детям.

С каждой минутой их близости ему все сильнее хотелось подарить ей ребенка. Их дети будут воплощать все самое лучшее, что есть в обеих культурах, думал он. Они появятся из ее прекрасного тела смугленькими и совершенными.

Но им предстоит пройти долгий путь, прежде чем он сможет заговорить о том, почему оставил ее, надеясь, что Кира поймет его побуждения. Если он поторопится затронуть этот вопрос, она обвинит его в предательстве.