Завоевание - Джуд Деверо Страница 11

Не прошло и двух недель с тех пор, как они вошли в отцовский дом, и девочки поняли, отчего несчастна их мать. Хью Маршалл оказался необразованным грубияном, совершенно лишенным чувства юмора. Он управлял своими поместьями, используя грубую силу и запугивание. И точно так же он вел себя с дочерьми и женой.

После возвращения в Англию в их жизни больше не было ни смеха, ни похвал. Хью Маршалл даже не пытался скрыть своего разочарования. Он считал, что жена не правильно воспитала их дочерей.

— Ты родила мне только дочерей! — кричал он на жену, которая, казалось, худела с каждым днем:

— И к тому же забила им головы книжками. Они пытаются не повиноваться мне! — орал он.

Когда Кэтрин сказала, что ей не нравится выбранный им муж, Хью избил дочь и запер на две недели в ее комнате. Рыдающая Кэтрин была вынуждена согласиться на брак с отвратительным стариком, которого сосватал ей отец. Хью был богат — но требовал еще денег. И больше денег ему нужна власть, он видел в мечтах, как его внуки займут места по правую руку короля. Для этого он и выдал Кэтрин за графа, состоящего в дальнем родстве с королем и бывавшего при дворе.

Через полгода после возвращения в Англию мать Энн и Кэтрин скончалась. Хью Маршалл не был огорчен потерей, сказав, что она никогда не была ему настоящей женой и рожала лишь никчемных дочерей. Он позволил ей уехать во Францию, когда узнал, что больше ей не суждено иметь детей. Раз его жена не могла подарить ему сыновей, она была ему не нужна. Коль скоро она скончалась, он собирался жениться на другой, которая родит ему дюжину сыновей.

Стоя у могилы матери, Энн глубоко возненавидела отца. Он убил ее мать, убил так, словно своими руками перерезал ей горло.

После смерти матери и замужества сестры Энн объявила отцу войну. Ее не заботило, что будет с ней. Девушка осмеливалась не подчиняться ему и выдвигать собственные требования.

Энн знала, что отец использует ее, как пешку в игре, точно так же как использовал Кэтрин, но Энн собиралась поступить иначе, нежели ее сестра. Она использовала все известные ей способы, все уловки, чтобы уговорить Хью Маршалла устроить турнир в честь бракосочетания Кэтрин. Энн собиралась выбрать себе мужа сама и использовать все средства убеждения, чтобы заставить отца выдать ее замуж за того, кто будет ей хорошим мужем. Она не позволит ему выдать ее замуж так, как он выдал Кэтрин, — за человека, годящегося ей в отцы!

Энн посмотрела на отцовский дом и прищурилась. Предстояла схватка между грубой силой отца и ее умом. И исход этой схватки определит всю ее дальнейшую жизнь. Если отец выдаст ее за такого же, как он сам, остаток дней ей придется провести в аду, с которым не сравнится даже их жизнь после возвращения в Англию.

А на турнире она увидит цвет Англии и найдет человека, который устроит и ее, и ее отца.

Она обернулась, заметив возвращавшихся дам, и вспомнила о визите Тирля. Энн радовалась, что Тирль не будет участвовать в турнире. Ее отцу он бы понравился — Тирль был вторым в роду после своего брата, герцога, и его семья чрезвычайно богата.

Но Энн не хотела выходить за него замуж. Тирль молод, хорош собой, богат и, казалось, лучшего мужа она не могла и желать. Но это слишком просто. Если бы они поженились, то меньше, чем через год, были бы готовы убить друг друга.

— Госпожа, вы получили плохие вести? Энн взглянула на свою служанку.

— Нет. Я не услышала ничего нового. Иди, оставь нас, мы еще погуляем. А лучше — покатаемся верхом. Мне нужно кое в чем разобраться.

Зарид наблюдала, как слуги ее брата вытаскивали большую повозку, застрявшую в грязи. Они в дороге уже второй день и вскоре должны прибыть на место. Зарид была так возбуждена, что не могла спать, и изводила брата бесчисленными вопросами. Он мог бы, как обычно, прикрикнуть на нее и заставить сестру замолчать, но Сиверну тоже не спалось. Зарид казалось, что он возбужден предстоящим турниром, — но разве мало он видел их в жизни?

— А ты побеждал раньше? — спрашивала она.

— Когда — раньше?

— На других турнирах, в которых ты участвовал. Разве не выигрывал?

Сиверн посмотрел на сестру. Ее глаза лихорадочно поблескивали в лунном свете. Он ни разу в жизни не был на турнире. Вся его юность прошла в войне с Говардами.

— Нет, конечно, — ответил он, и, увидев, как изменилось лицо Зарид, добавил:

— Иногда выигрывал Роган. Зарид рассмеялась.

— Должно быть, это великолепно — все эти рыцари в доспехах. Они должны потрясающе выглядеть.

— Прекрати! — приказал Сиверн. И, понизив голос, добавил:

— Мне не удастся обеспечить твою безопасность и сохранить в тайне, кто ты на самом деле, если ты будешь смотреть, как теленок, на каждого расфуфыренного идиота в доспехах.

— Я не такая дура, — прошипела Зарид. — Я никогда…

— Как насчет Ральфа? — издевательски спросил он. — Бедный мальчик думает, что испытывает вожделение к моему брату.

— Вожделение? Ты уверен? А что он говорит? — Зарид смутилась, увидев, как разъярен брат. — Меня не интересует его вожделение, — высокомерно заявила она. — Он для меня ничто.

— Хм-м, — самодовольно протянул Сиверн. — Ты должна вести себя на турнире как положено. Не сделай себя посмешищем и не посрами имени Перегринов.

— Прославь наше имя на ристалище, а уж за мной дело не станет. — Зарид сперва разозлилась, что брат считает ее способной обесчестить их род, но затем оттаяла:

— Расскажи мне о турнире. Много ли народу там будет? Лиана говорила, что они все превосходно одеты, даже лошади красиво убраны. Может, нам стоило взять наряды, которые она приготовила для нас?

— Ха! — произнес Сиверн. Когда Лиана показала ему богато отделанное покрывало для его лошади, он только посмеялся: какая разница, во что одет мужчина, когда он сражается? Имеет значение только то, сумеет ли он выбить противника из седла.

— Я хочу, чтобы смотрели на меня, а не на мою лошадь, — заявил он Лиане и ушел. Он не собирался позволять женщине указывать ему, как он должен одеваться. Более того, он не хотел, чтобы она знала, что он понятия не имеет, что рыцарь должен одеться на турнир, и не желал, чтобы младшая сестра знала о его невежестве.

— Мужчины, которые не умеют сражаться, украшают своих коней, — твердо сказал Сиверн. — А мне не нужен золотой наряд, чтобы быть мужчиной. — Он глубоко вдохнул и выпятил грудь. — Я знаю по опыту, что чем лучше мужчина дерется, тем меньше ему нужен павлиний наряд, чтобы произвести впечатление на остальных.

Зарид задумалась. Она верила в правоту брата — Сиверн и Роган почти всегда оказывались правы, — но ее терзали сомнения.

— Если лошади других участников турнира будут украшены, лошади Перегринов могут выглядеть бедно, разве не так?

Сиверн тоже думал об этом. Пару раз он успел пожалеть, что не взял с собой наряды, приготовленные Лианой. Шлем с плюмажем или черный бархатный плащ очень пошли бы ему. Поймав себя на этой мысли, Сиверн нахмурился: он — боец, а не какой-нибудь лондонский модник.