Первые впечатления - Нора Робертс Страница 11

Он был тогда подростком, начавшим работать в успешной строительной компании, принадлежавшей его матери. «Учись всему, входи в курс дела», — говорила она, и он был только рад стараться. Вэнс любил ручной труд, хотел работать по дереву. Он был по-юношески самоуверен и считал, что сидеть в конторе — это удел стариков. Он презирал начальство, которое не умеет и гвоздя вбить. Он не хотел принимать участия в их скучных деловых встречах и обсуждать запутанные контракты. Перекладывать бумажки? Нет, он не такой дурак, чтобы попасться на эту удочку.

Сколько времени прошло, прежде чем он обнаружил, что сидит как прикованный в конторе за столом? Пять лет? Шесть? Хотя это не важно. Разницу в один год он давно перестал ощущать как существенную. Вздохнув, Вэнс прошелся вдоль крыльца, щупая рукой новые крепкие перила. Разве у него был выбор? С матерью неожиданно случился инсульт, потом она долго и трудно выздоравливала. Она умоляла заменить ее на посту президента «Ривертон констракшн». Вдова с одним ребенком, она отчаянно не желала передавать бизнес в чужие руки. Ей было чрезвычайно важно, даже слишком, чтобы фирма, которой она отдала столько труда, осталась в семье. Вэнс знал, что мать всю жизнь положила на то, чтобы превратить мелкую и заурядную строительную фирму в образцовую организацию. И потому она просила его о помощи.

Если бы у него ничего не получилось, он бы с легким сердцем передал заместителям свои полномочия и остался бы номинальным главой компании. Тогда он смог бы вернуться к своим инструментам. Но у него получилось — ведь он был сыном своей матери.

Под его руководством компания росла и процветала. Она превратилась из местного концерна в национальную корпорацию. К несчастью, он оказался не менее талантливым руководителем, чем плотником. Он сам защелкнул замок на своей клетке.

А потом он встретил Амелию. Губы Вэнса искривились в циничной улыбке. По-кошачьи мягкая, сексуальная Амелия с волосами цвета заката и певучим вирджинским выговором. Он бегал за ней несколько месяцев, она то приближала, то отталкивала его, и он чуть не рехнулся от желания обладать ею. Рехнулся. Очень подходящее слово. Будь он в своем уме, наверняка смог бы разглядеть за ее красивой холеной внешностью расчетливую эгоистку, прежде чем надел ей на палец кольцо.

Многие мужчины завидовали ему, потому что у него была такая красивая и элегантная жена. Но они не видели ее без маски — совершенное лицо скрывало гнилую сердцевину. Она была бездушна. Вэнсу не доводилось встречать человека холоднее, чем Амелия Райс Бэннинг.

Закричала сова на дубу слева — два коротких крика, затем один длинный, два коротких, один длинный. Вэнс слушал эти монотонные позывные и вспоминал годы своего брака.

В первые месяцы Амелия щедро тратила его деньги — одежда, меха, машины. Он не возражал, веря, что ее неземная красота требует самого лучшего. И он любил ее — или ту женщину, которой ее считал. Он думал, что она из тех, что созданы для бриллиантов, экзотических мехов и шелка. Ему доставляло удовольствие окружать ее роскошью, будто дорогой оправой. Чаще всего он оплачивал счета не глядя. Раз или два он попенял ей за расточительность, а она мило расплакалась и извинилась. Он не замечал, что расходы все растут, а счета прибывают.

Затем он обнаружил, что она доит его банковский счет, переводя средства в захудалую строительную фирму своего брата в Ричмонде. Амелия снова беспомощно разрыдалась, когда он обвинил ее в этом. Она стала в слезах упрашивать его пощадить брата. Говорила, что не может видеть, как тот бедствует, находясь на грани разорения, когда она сама живет в таком достатке.

Поверив словам о сестринской заботе, Вэнс согласился предоставить ее брату личный заем, но отказался и дальше переводить средства из «Ривертон» в нестабильную и плохо управляемую фирму. Это не удовлетворило Амелию. Она надула губки и стала обиженно клянчить. Он стоял на своем, и тогда она набросилась на него, как разъяренная тигрица, впившись ногтями с дорогим маникюром ему в лицо и осыпая оскорблениями из накрашенного ротика сердечком. Она кричала, что вышла за него из-за денег и положения, чтобы пожить за его счет и поддержать свой семейный бизнес. И тогда Вэнс увидел, что скрывалось под красотой и неизменным обаянием. И это было только первое из череды потрясений и разочарований.

Ее страсть сменилась холодностью, любящие улыбки — злыми ухмылками. Она отказалась заводить детей, потому что дети портят фигуру и ограничивают свободу. Более двух лет Вэнс пытался сохранить их трещавший по швам брак, уберечь хоть что-то из их общей жизни. Но постепенно понял, что женщина, на которой он женился, была его фантазией.

Наконец он предложил ей развестись. Амелия рассмеялась и согласилась, заявив, что будет рада освободить его за половину состояния, включая акции «Ривертон». Она обещала ему громкое судебное разбирательство и огласку. Заметив, что будет потерпевшей стороной, она поклялась до конца играть роль оскорбленной супруги.

Так они прожили еще год, в течение которого сохраняли видимость брака на людях и избегали встреч наедине. Когда он узнал, что у Амелии есть любовники, для него забрезжил первый луч надежды.

Он не чувствовал ни ревности, ни боли предательства, у него не осталось для нее чувств. Он принялся скрупулезно собирать доказательства, которые должны были принести ему свободу. Он согласен был пройти через унижение и шумный судебный процесс ради собственного спасения и спасения своей компании. Но собранные им улики не потребовались. Один из отвергнутых Амелией любовников пустил ей пулю в сердце и тем самым положил всему конец.

Только благодаря богатству и влиянию Вэнсу удалось избежать широкой огласки, хотя слухи и сплетни все равно поползли. И все же он испытывал скорее облегчение, чем скорбь. К ним добавилось чувство вины, заставившее его с головой уйти в работу. Они строили кондоминиумы во Флориде, крупный медицинский центр в Миннесоте и университет в Техасе. Но работа не приносила облегчения.

Решив вернуть себе прежнего Вэнса Бэннинга, он купил ветхий дом в горах и взял долгий отпуск. Время, одиночество и любимая работа должны были излечить его от тоски. И вот, когда он уже подумал, что нашел верное лекарство, появилась Шейн Эббот.

В ней не было ничего ни от томной красоты Амелии, ни от зрелой утонченности тех женщин, которые появлялись в его постели последние два года. Но она была свежая и живая. Его невольно притягивала ее добродушная щедрость. Но жена сделала его циничным и недоверчивым. Вэнс знал, что только дураки дважды наступают на одни и те же грабли. А он не дурак.

Он без раздумий согласился работать для Шейн. Ему хотелось проверить, способен ли он еще выполнять такую точную работу, какая требовалась в ее доме. И теперь он знал, что с женщинами надо быть осторожным. Ему и вправду нравился ее свежий вид и безыскусный шарм. Он восхищался тем, как она обошлась со своим бывшим женихом. Ей непросто это далось, но она проявила твердость и выставила Сая за дверь.

Это может быть интересным, решил он, ремонтируя дом Шейн, узнать, что она прячет под маской. Все носят маски, угрюмо думал он. Жизнь — это бесконечный маскарад. Ему не потребуется много времени, чтобы понять, что скрывается за ее большими карими глазами и журчащим смехом.