Страшное гадание - Елена Арсеньева Страница 101

Должно быть, забывшись, она задала свой вопрос вслух, ибоХьюго бросил на нее презрительный взор, что, принимая во внимание его позу,выглядело бы весьма комично, когда бы здесь оказался человек, у которого былобы время искать в происходящем комизм.

– Откуда знаю? От Джессики и знаю. Она меня нашла уМаскаренов, где я прозябал в жалкой бедности, и открыла мне глаза, открыла, длякакой высокой доли я рожден!

– Да? А мне Джессика говорила, что Маскарен тебе открылся насмертном одре, – пробормотала Марина.

– Еще чего! – усмехнулся Хьюго. – Тут Джессикалибо напутала чего-то, либо приврала. Маскарен! Да Маскарен даже на этом самомсмертном одре с пеной у рта доказывал, что я его родимый сыночек и ни про какуюледи Клер он отродясь не слыхивал.

– Так и не сознался? – с неподдельным сочувствиемспросил Джаспер.

– Так и не сознался, – тяжело вздохнул Хьюго.

– А вот скажи, Хьюго, – задумчиво произнесДжаспер, – ты Алистеру про все про это тоже рассказал, прежде чем убилего?

– Ну, рассказал, – буркнул Хьюго.

– А он? – допытывался Джаспер.

– Чего – он? Он меня на смех поднял, я же говорю!

– А хочешь, я скажу тебе, почему Алистер смеялся? –вкрадчиво спросил Джаспер. – Хочешь, расскажу, почему упорствовалМаскарен?

– Ну? – с любопытством уставился на него Хьюго ипобелел, услышав снисходительный ответ.

– Да потому, что у Джорджа Маккола и Клер Крэнстон никогдане было никакого сына!

– Как… как… – забормотал Хьюго.

– Да так, – тихо, но жестко сказал Джаспер. – УКлер родилась дочь!

* * *

Дочь!

У Марины закружилась голова, и Джаспер бросил на нее быстрыйвзгляд:

– Джессика черпала подтверждение своим измышлениям там же,где наткнулись на эти сведения вы: в моем дневнике. Вы ведь прочли мой дневник,Марион, не так ли?

– Я, да… нет… – жалко бормотала Марина, чувствуя неодолимоежелание провалиться сквозь землю. Правда, прежде предстояло бы еще провалитьсясквозь солому и телегу. – Я… только несколько листочков! Нечаянно!

– Вы – несколько листочков и нечаянно, Джессика – весьдневник и нарочно, однако сути дела это не меняет: нигде в своем дневнике я ненаписал, каков был пол у ребенка Клер. Только много позже леди Крэнстон смертия случайно встретил ее старую нянюшку, которая ко мне всегда особенноблаговолила. Она-то и открыла мне тайну, однако, сколько я ни умолял старушку,она не нарушила клятву, данную Клер, и не сообщила, кому была отдана навоспитание девочка… та самая, которая, по мстительному выражению Клер, ничем ненапоминала Макколов.

Марина похолодела от догадки, вдруг осенившей ее.

Агнесс! Смуглая, черноволосая и черноглазая Агнесс, ничем ненапоминающая светловолосых, светлолицых Макколов! О господи… Агнесс – дочь КлерКрэнстон! Но если так… если так, Десмонд творил блуд со своей единокровнойсестрой?!

Марина содрогнулась. Не от ревности, нет. И даже не отвполне естественного отвращения. Жалость пронзила ее, подобно стреле.Невыносимая, щемящая сердце жалость!

Десмонд, бедный Десмонд… каково ему будет узнать об этом! Иона мгновенно приняла решение: он не узнает, не должен узнать. Ни за что!Похоже, одна Марина догадывается о страшной тайне. Нет, наверняка знала Джессика.Уж больно старательно она отводила Марине глаза, привлекая ее внимание к Хьюго.Знала, что басня о «настоящем лорде Макколе» рано или поздно лопнет как мыльныйпузырь. А вот Агнесс… Агнесс была обречена сразу, как только у Джессикизародились о ней смутные подозрения. Не руками Марины, так чьими-то другимируками Джессика все равно бы расправилась с ней.

Вряд ли даже Джаспер знал, где дочь Клер, где эта беднаядевочка… девушка. Не то он бы относился к Агнесс совсем иначе и уж добился быдля нее справедливости. Ведь он, Джаспер, – совсем другой, чем Марина онем прежде думала. Себя ущемлял, а ради спасения Алана жизни не жалел, хотьсуществование этого ребенка просто-таки намертво замыкало для него двери квладению Маккол-кастл. Хорошо, что Урсула открыла ей глаза на истинную натурусвоего брата, искупавшего грехи прежней ненависти к отцу, брату, племянникам ипытавшегося выбраться из той бездны нравственного падения, куда он рухнул,пристрастившись к опию, и куда его непрестанно норовила снова столкнутьДжессика…

– Не верю я ни единому твоему слову! – перебил ее мыслиголос Хьюго, наконец-то пришедшего в себя и постепенно обретавшего прежнююнаглость. – Ни словечку не верю твоему! Да и коли даже все так, тебе-то отэтого что? Или вон мальчишке Алистерову? Джессика мне говорила: ты ненавидишьДесмонда и свергнуть его хочешь, оттого и носишься с этим отродьем. Однако жечто в нем тебе, в незаконном-то? Какой прок?

– Алистер и Гвендолин состояли в законном браке, –спокойно произнес Джаспер. – И есть бумаги, подтверждающие это.

– Бумаги? – выдохнул Хьюго. – Ну, раз так… Ох идурак я был, что не поверил Джессике! Она всегда твердила, что какие-то бумагидолжны существовать. Она про них прочла в дневнике и все время меня точила, какчервь: добудь эти бумаги, допытайся у Гвендолин, где они спрятаны!

«Вот как? Значит, Джессика и тут врала, когда впала вотчаяние, прочитав листок из дневника. Она про венчание прекрасно знала, а дляменя разыграла горестную сцену. Зачем? Из любви к искусству, что ли? Ну…» – ненаходя слов, Марина с отвращением покачала головой. Впрочем, она испытывала кДжессике куда меньшее отвращение, чем к себе, к своей непроходимой тупости.Теперь-то все казалось таким ясным, таким очевидным! Но если бы она раньше даласебе труд подумать толком, а не мчаться с вытаращенными глазами на все четырестороны сразу…

Думать! А думать есть о чем даже сейчас. Что это говоритДжаспер? Он знает, где бумаги, подтверждающие права Алана?!

– Врешь небось, – подал ехидный голос с землиХьюго, – и сейчас врешь, как прежде врал! Поди найди те бумаги!

Бледные губы Джаспера тронула легкая улыбка.

– Это не так трудно, как тебе кажется, Хьюго, – сказалон. – Бумаги здесь.

– Здесь?! – Хьюго захлебнулся, словно у негоперехватило горло. – Где – здесь?