Хозяйка «Солнечного моста» - Ферн Майклз Страница 101

– Что? – спросил он, слегка озадаченный. – Ах да, песня. Мне не удается часто слушать музыку.

– Вы здешний?

– Нет, я здесь проездом. Я живу в Оклахоме. Но Остин приятный город, грубоватый по сравнению с Нью-Йорком или Лос-Анджелесом, но приятный. – Он хотел произвести на нее впечатление, упомянув такие большие города как свидетельство путешествий по всей стране, но девочка, казалось, больше интересовалась своим бокалом с ромом и кока-колой. – Вы кого-нибудь ждете? Друга? – Он вовсе не собирался бросать на ветер еще семьдесят пять центов на выпивку, только чтобы разогреть девчушку для какого-то другого парня.

– Нет, я просто притормозила слегка по пути домой. – Еще одна черта, подсмотренная в кино, на этот раз у Барбары Стенвик. Она сосредоточенно посмотрела мужчине в лицо, желая, чтобы он задал следующий вопрос.

– Вы живете одна?

Вот оно. Теперь дело пойдет быстрее. За разговором Мэгги все ближе и ближе придвигалась к незнакомцу. Скоро его рука машинально обнимет ее. Она знала, что молодые люди, сидевшие на другом конце бара, наблюдают за ними. Когда она впервые пришла сюда, эти парни пытались приударить за нею, но никто из них ей не был нужен. Все они юнцы зеленые, слишком грубые и нахальные, она их немного побаивалась. Но такой милый человек, как Фред, казался таким надежным, внушал такое умиротворение. И кроме того, немолодые мужчины должны быть более благодарны, когда на них обращает внимание хорошенькая девушка. Они умеют проявлять любезность и внимание, умеют быть нежными, ласковыми. Не то что молодые: только и знают, что лапать, не желают разговаривать или там еще что-нибудь, а только ждут не дождутся, как бы поскорее перейти к делу.

– Ты мне ничего не рассказываешь о себе, Рути. Ты живешь одна? – снова спросил Фред.

– Не одна, но девушка, с которой я живу в одной комнате, уехала из города на этот уик-энд. Поэтому я и здесь, уж очень одиноко одной в квартире.

– Ты, вроде бы, сказала, что зашла сюда перед тем, как ехать домой.

– Да. То есть я имела в виду, что мне не хочется идти домой в одинокую квартиру. Не хотите потанцевать, Фред?

Мужчина, казалось, на мгновение заколебался, потом встал и провел ее на небольшой пятачок перед музыкальной установкой. Она шагнула в его объятия и приятно прильнула к нему. Фред чувствовал себя несколько виноватым из-за того, что замышлял. Когда девочка оказалась у него в руках, он почувствовал, что она миниатюрнее его шестнадцатилетней дочки, оставшейся дома. Так сколько же ей все-таки лет?

Мэгги положила голову на широкое плечо Фреда. Ощущая его руки, обнявшие ее, она оставалась словно под защитой, в полной безопасности. Ей нравилось, как он резко разговаривал с ней, как будто и правда интересовался тем, что она ему сказала. Пока они танцевали, Мэгги наплела ему небылиц о своей работе. Сегодня вечером она была продавщицей в универмаге Каплана. Фред рассказал ей о своей работе – он продавал оборудование для нагревательных котлов. Для Мэгги эти подробности не имели значения; даже если бы заявил, что он Джек Потрошитель, все равно этот мужчина казался таким симпатичным, приятным, потому что разговаривал с нею, танцевал с нею. Такой милый.

Папа никогда не говорил с нею о делах, не то что Фред. Папа думал, что она слишком маленькая, чтобы понимать что-то и интересоваться его работой, но это не так. Она бы целыми днями сидела и слушала, если бы только папа улыбался, глядя на нее сверху вниз, как Фред сейчас, позволил бы ей положить голову ему на плечо и обрести чувство безопасности и покоя.

Музыка остановилась, и Фред дал ей пригоршню мелочи, чтобы она выбрала свои любимые песни. Мэгги ставила все без разбора. Ей не хотелось упускать момент, терять его восхищенное внимание. Позднее, когда он спросил, не отвезти ли ее домой, она предложила поехать в мотель совсем рядом, у дороги, – уж очень у нее вредная хозяйка. Эта часть ее плана нравилась Мэгги меньше всего – они с Фредом оба голые, а он лежит на ней сверху. Но одна-две порции рома с кока-колой сделали свое дело – она уже не возражала.

Неоновая вывеска мотеля «Монингсайд» светилась в темноте.

– Эй, Рути, знаешь, как будет мотель наоборот? Летом! – Похоже, Фреду его шутка показалась очень забавной, и он хохотал, направляясь вместе с ней в комнату. Он был пьян, но не слишком. Мэгги поняла это по тому, как он прижимал руку к ее промежности.

Комната была такой же, как тысячи других: темная, грязноватая и вонючая, – но ванная оказалась сравнительно чистой. Может быть, с прошлой недели здесь даже поменяли простыни. Четыре порции спиртного все еще действовали на Мэгги, и состояние комнаты ее мало беспокоило. Главное – Фред был приятным мужчиной, которому она нравилась.

В соседней комнате работало радио, звучала музыка. Перри Комо пел «Пленника любви». Песня была грустной, одна из тех, что не нравились Мэгги, но Фред, вроде бы, знал ее, потому что напевал эту мелодию, пока мочился в туалете.

– А ты не хочешь в туалет, Рути? – спросил он, заглядывая в комнату, а увидев, что она уже разделась и лежит в постели, пробормотал: – Подумать только, какая ты милая девочка, Рути. Правда, милая. Давно, очень давно не встречал такой милой девочки.

Мэгги зажмурилась, надеясь, что он выключит свет. Она не хотела видеть этого мужчину голым, видеть его твердый торчащий пенис, готовый пронзить ее плоть. Она не хотела знать, отвислый ли у него живот, костлявые ли ноги. Хотела вообразить себе, что он высокий, красивый и замечательный.

Фред обнял ее, чувствуя хрупкость ее тела, девическую стройность бедер. И снова поймал себя на том, что задумывается о возрасте этой девчонки. Видно, не так уж много ей лет, чтобы немного отяжелела попка или расширились бедра. На мгновение сомнения закрались в сердце, но руки девушки играли с волосами на его груди, скользили ниже, под простыню, и времени на раздумья уже не оставалось.

Мужчина навалился на нее всей тяжестью, невероятно широко раздвигая ей ноги. Он вгрызался в нее, погружаясь вглубь, причиняя ей боль, внушая страх. Это она всегда ненавидела. Ненавидела, когда ее вдавливали в вонючий матрас. Но боялась протестовать, боялась закричать, как сделала однажды, когда была с мужчиной, который показался ей симпатичным. Тот мужчина побил ее, а потом использовал по-всякому и бросил одну в жуткой темноте, где она плакала, плакала и плакала. И с губ ее слетало лишь одно слово – «папа».

Мэгги закусила нижнюю губу, чтобы не вскрикнуть. Откуда-то снаружи доносился шум, мужские голоса. Фред, казалось, ничего не слышал, пока вдруг в дверь не постучали. Она почувствовала, как он оцепенел, тихо выругался.

– Полиция! Откройте! – последовал приказ. Фред прошлепал к двери, обмотавшись простыней.

– Не гоните шибко, сейчас открою.

Дверь распахнулась, и на пороге появился один из остинских полицейских. Он бросил взгляд в полутемную комнату поверх массивной фигуры Фреда.

– Удостоверение личности, пожалуйста, сэр. Это ваша жена?