Удар молнии - Даниэла Стил Страница 100

Может быть, он просто играет с ней, и тогда больно будет ией, и Броку, и Аннабел, и ему самому.

— Я не хочу причинять тебе боль, — задумчивопроизнес Сэм. Внезапно оказалось, что ему нужно сказать ей очень многое. —Наверное, я должен заставить себя уйти из твоей жизни насовсем, что бы я нииспытывал, в особенности если меня посадят. Я обещал себе самому так ипоступить. Но теперь мне кажется, что будет большой ошибкой отпустить тебя,даже не сказав, как я тебя люблю. Я знаю, что утратил на тебя все права. Чертпобери, мне даже трудно назвать себя мужчиной. Все, что составляло моюличность, куда-то исчезло — деньги, успех, положение в обществе… Наверное,потеряв грудь, ты чувствовала то же самое, но мы оба были глупы. Твое женскоеначало — не в груди, мое мужское — не в работе… Это наши сердца и души делаютнас теми, кто мы есть и во что мы верим. Я не знаю, почему я этого раньше непонимал. Сейчас я все это осознал — к сожалению, слишком поздно для всех нас… итеперь я хочу вернуться на год назад и сделать все по-другому.

Алекс была потрясена его словами.

— Я не могу, Сэм, — прошептала она, закрывая намгновение глаза, чтобы не видеть боли и любви, о которых безмолвно кричало еголицо. Почему он не говорил всего этого год назад?

Теперь было слишком поздно. — Не говори мне такихвещей… Я не могу вернуться и не могу предать Брока, — добавила она,вспомнив, что только сегодня утром пообещала это Броку.

— На что он тебе сдался? — раздраженно спросилСэм. — Он же совсем мальчик. Правда, хороший мальчик, это видно.

И он, конечно, много для тебя сделал, но что будет черездесять лет? Сможет ли он дать тебе то, что ты хочешь?

— Дело не в том, что он мне может дать, — твердоответила Алекс, — он уже одарил меня сверх всякой меры. Теперь мояочередь.

— Но ты же не можешь вечно быть ему благодарной за то,что он тебе помог, точно так же, как я не могу оправдаться перед тобой за то,что не сделал этого. Но я все еще тебя люблю, Алекс… ты ведь все еще моя жена.Может быть, я больше не имею на тебя права — я уверен, что не имею. Но я хочу,чтобы ты знала, что я всегда буду тебя любить. Даже в самые безумные моменты,самые… — он осекся и прикусил язык, — я все равно не переставал любитьтебя. Я не хотел уходить, но не мог оставаться. Я стремился убежать от всего —от тебя, от призрака моей матери, от реальности. И тут мне подвернулась этаДафна. Я знаю, что был не прав, но она просто сводила меня с ума. И ты тоже.Понимаешь, я просто был не в своей тарелке. Но мне совершенно не хотелосьпричинять тебе боль.

Сэм хотел высказать ей все это перед началом своегозаключения. Но это было несправедливо по отношению к ней. Он дернул за ещеникем не порванную струну и дотронулся до той части сердца Алекс, котораяпо-прежнему принадлежала ему. И это было очень больно. Алекс больше не хотелаего любить.

Она ответила своему мужу глубоким и печальным голосом,бросив взгляд на Аннабел, которая ждала их в холле:

— Знаешь, Сэм, нам обоим было бы легче, если бы мыразошлись без всяких объяснений. Не надо оглядываться назад, не надо оплакиватьпрошлое… Какой в этом смысл?

— Может быть, и нет никакого смысла. Но как можнорасстаться молча после восемнадцати лет совместной жизни? — ответил Сэм сослезами на глазах. — Неужели ты можешь так легко все это отбросить?Неужели ты не испытываешь ко мне ничего, кроме чувства долга? Я не могу в этоповерить.

Алекс тоже с трудом в это верилось, но внезапно онаразозлилась на своего мужа. Что это вдруг он захотел исповедоваться в своихгрехах и облегчить душу? Он что, боится потерять ее после всего, что он ейустроил?

— Что ты хочешь от меня, Сэм? — рассерженноспросила она. — Чтобы я призналась тебе в любви и ты мог жить этой мыслью,когда сядешь в тюрьму? Отпусти меня… Давай освободимся друг от друга, как тысам мне сказал вчера, после того как зачитали приговор. Это нужно нам обоим. Неуноси все это с собой в тюрьму.

— Я не могу, — сказал Сэм страдальческим голосом.Он провел бессонную ночь в мыслях об Алекс и приговоре. И вдруг все изменилось.Он не хотел, чтобы она беззвучно ускользнула от него в свое неведомоебудущее. — Я не знаю, как тебя отпустить, — продолжал он, касаясь ееруки и пытаясь поцеловать. — Я все еще тебя люблю.

— И я, Сэм, — жалобно призналась Алекс. Брок тожеэто знал и постоянно говорил об этом. — Но уже поздно…

Это было понятно обоим, но Сэм не собирался отступать.

Но тут дверь лифта открылась, Аннабел махнула ему рукой, аАлекс подняла на него глаза.

— Не делай этого, Сэм… пожалуйста… ради насобоих. — Когда он уходил от нее к Дафне, все было гораздо проще. Тогда он казалсятаким уверенным, а теперь был совершенно разбит, и Алекс уже не знала, была лиона ему чем-то обязана.

— Прости меня, Алекс, — сказал он с совершеннонесчастным видом. — Я тебя еще увижу?

Сэм был в отчаянии. Алекс нервно Поглядывала на ожидающий ихлифт.

— Нет, — ответила она, покачав головой, инаправилась к Аннабел, жалея о том, что вообще сюда пришла. — Я не могу,Сэм… Прости меня.

И она действительно не могла — из-за Брока, из-за себясамой. Уже стоя в лифте вместе с дочкой, она почувствовала на себепронзительный взгляд Сэма. Двери закрылись. По дороге домой она пыталасьизбавиться от мыслей о нем и его словах и думала о Броке, прильнув к дочери.

— Папа на тебя рассердился? — поинтересоваласьзаинтригованная Аннабел. Они шли по улице, поеживаясь от холода, и вокруг нихсновали люди в поисках подарков на Рождество.

— Нет, моя родная. Все в порядке, — соврала Алекс,спрашивая себя, почему дети всегда видят то, чего им видеть не следует.

— Когда мы уходили, он был грустный.

— Наверное, ему стало жалко с тобой расставаться, но онне сердился. Точно тебе говорю.

Только грустил. И вел себя очень глупо. Оказавшись дома, вобществе Брока, Алекс почувствовала невероятное облегчение. В кухне вкуснопахло — Брок делал соус для спагетти и гренки с чесноком. Алекс обещалаприготовить суп, макароны и салат, а на десерт подать мороженое с ванильнымсоусом.

— Все хорошо? — спросил Брок, помогая ей снятьпальто.

Алекс потирала руки. Казалось, она очень замерзла и немногодрожала.

— Да, — с улыбкой ответила она, обнимая занявшегосвое место у плиты Брока и пытаясь забыть все, что она услышала от Сэма. Ноночью, когда она лежала рядом с Броком, крепко прижавшись к нему, слова Сэманеотступно вертелись у нее в голове.