Тайна фамильных бриллиантов - Мэри Элизабет Брэддон Страница 100

«Мы с женой и двумя детьми гостим в Модслей-Аббэ у сэра Филиппа и леди Джослин, которые живут попеременно то в Роке, то в Аббэ. Леди Джослин очень полюбила мою жену, не имея ни малейшего понятия о ее грустном прошлом; она стала теперь, кажется, еще прелестнее, чем прежде, и счастлива как только можно; муж обожает ее, а все соседи преклоняются перед ней с уважением, бедные ее благословляют. Я вижу ее теперь из окна, как она сидит под тенью ветвистого дуба, держа на руках своего двухлетнего ребенка. Рядом с ней сидит моя жена, а немного подальше на лужке юный Филипп Джослин, возвратившийся из Итона на каникулы, возит на своей хорошенькой лошадке моего пятилетнего сынишку, оглашающего воздух своим веселым смехом.

Мы все счастливы, очень счастливы. Никакой самый пытливый глаз не прочтет в веселом, счастливом лице Маргариты несчастную повесть ее юности. Для нее наступила новая жизнь, новое существование, как жены и матери. У нее нет времени вспоминать о роковом прошлом, и ни один из слуг в Модслей-Аббэ, старающихся наперебой услужить прелестной красавице, не подозревает, что она — дочь убийцы Генри Дунбара.

Мы все счастливы. Тайна истории моей жены скрыта в глубине наших сердец — это роковая страница в мрачных летописях человеческих преступлений останется навеки неизвестна миру. Винчестерское убийство забыто всеми наравне со столькими другими преступными делами, остающимися неразгаданной тайной. Если когда и упоминают в разговоре имя Джозефа Вильмота, то обыкновенно предполагают, что он уехал в Америку, а есть даже такие, кто уверяет, что сами его там видели.

Мать моя хозяйничает в нашем доме, и в течение семи лет не случилось ни малейшей неприятности, которая бы возникла из-за этого обстоятельства. На красивой вилле в Клапгаме с утра до вечера раздаются веселые голоса детей, пение канареек, лай собачонок, шум, гам, смех. Мы прибавили с одной стороны дома пристройку для детских, а с другой для симметрии устроили оранжерею по образцу моего старшего товарища в фирме, мистера Балдерби. Дочери его очень полюбили мою жену и часто являются к нам на торжественные, как они называют, музыкальные вечера. Я нахожу, однако, что музыка, по мнению всех трех мисс Балдерби, должна заключаться в шуме: чем шумнее, громче, тем лучше.

Я люблю гораздо больше игру Маргариты, хотя девицы Балдерби всегда готовы исполнить для моей забавы сколько угодно пьес Мендельсона или Баха. Мне кажется, самые счастливые минуты в моей жизни, когда мы с Маргаритой сидим одни в теплый, летний вечер, тихо, почти шепотом обмениваемся мыслями, между тем пальцы ее, незаметно дотрагиваясь до клавиш, наполняют воздух, восхитительной мелодией, которая тонет в нем, как нежное дуновение летнего ветерка».