Курт Сеит и Шура - Нермин Безмен Нермин Страница 10

Крепко обнимая мужчину, Шура давала ему понять, что не против его яростных поцелуев и ласк. Жаркое дыхание его пылающих губ обжигало ее шею, язык, ласкавший мочки ушей, пьянил не хуже выдержанного вина, которое она только что пила.

У нее мелькнула мысль, что одним движением она может остановить его и спасти себя от его сладкой власти, но ей не хотелось, чтобы он останавливался. Ей не хотелось потерять этого незнакомца, который дарил ей такие неописуемые ощущения. Ей хотелось узнать его лучше, чтобы попробовать всю любовь, которую он может подарить ей. Огонь, пылавший в очаге, только добавлял жара их телам. На минуту она открыла глаза, чтобы взглянуть на него, узнать его намерения, понять, каким будет его следующее движение, чтобы вновь увидеть, как он смотрит на нее. На лице молодого человека плясали отсветы пламени. И Шура увидела, как он смотрит на нее. Она почувствовала стыд и отвернулась. Сеит приподнялся на локте:

– Моя Шура! Моя дорогая Шура, посмотри на меня! Я хочу, чтобы ты смотрела на меня, не прячь от меня своих глаз.

В ответ на его страстные и мягкие мольбы Шура сделала то, о чем он просил. Нежность усилила румянец на ее щеках, а искры желания, которые она видела в его глазах, зажгли огонь в ней. Сеит не давал ей отвернуться. Очень медленно она протянула руку к его голове и запустила пальцы в его каштановые волосы. Этот мягкий жест доставил обоим невыразимое удовольствие. Она прикоснулась к его лицу, ее робкие пальцы гуляли по его лбу, затем по его высоким скулам. Указательный палец задержался на ямочке на его подбородке, затем обошел его лицо, пытаясь запомнить его очертания. Впервые, в двадцать четыре года, Сеит испытывал новые, незнакомые до сих пор ощущения. Он открыл для себя удовольствие теплой тихой любви. Эта девочка, на восемь лет моложе его, до сего дня не знала любви. Она была целомудренна. Она ласкала его невинными, чистыми и полными любви движениями. Он понял, что это тепло заполняло ту леденящую пустоту, от которой он дрожал внутри. Эта девочка была непохожа на других женщин, которых он знал.

Сеит ужаснулся, осознав, что то, что началось как просто ухаживание, переходило к физической составляющей намного скорее, чем он предполагал. Он отпустил ее и отстранился. Шура вопросительно смотрела на него. Он принялся нежно гладить ее лицо и перебирать ее косы. Затем заговорил. Как он ни пытался, его голос не мог скрыть безграничного желания.

– Шура, дорогая… Ты очень дорога мне… Больше, чем кто-либо… Но я должен быть честным, я не могу дать тебе никаких обещаний…

Впервые она посмотрела в его глаза с такой легкостью, как если бы он был в ее жизни многие годы. У нее больше не было никаких сомнений, она не боялась его. Наоборот, за фасадом бонвивана, очень уверенного в себе человека, чей вид напоминал о страстных приключениях, она видела грусть и одиночество взрослого ребенка. Ей так хотелось приласкать его, утешить. Она была уверена, что может это сделать, даже если для этого нужно отдаться ему.

Разве она никогда не выйдет замуж? Разве когда-нибудь не придется это пройти? Почему же тогда она не может пройти это с человеком, которого она на самом деле любит? Сеит, верила она, был предназначен ей, и она хотела сделать его счастливым до конца, пока судьба не разлучит их. Затем, когда она останется одна, она сама разберется с тем, что этот человек дал ей или забрал у нее, и устроит соответственно свою жизнь. Она чувствовала приступ фатализма, который давал ей уверенность следовать решению.

В ответ на его слова она обвила его шею руками, закрыла глаза и притянула его к себе. Это был намного более ясный ответ, чем длинные цветистые слова, и Сеит оценил его. Он встал и протянул ей руку. Хорошо понимая значение и последствия этого жеста, она подчинилась и вложила в его руку свою. Это было началом связи без пути назад. Она встала с дивана. Не хотелось говорить и разрушать волшебство момента. Она следовала за ним рука об руку. Кроме потрескивания огня и шуршания ее юбки, в комнате было абсолютно тихо. Она подумала, где могут быть Татьяна и Джелиль. Слуг, которые прислуживали за ужином и зажгли свечи, не было видно. Ее мысли оборвались, когда Сеит поднял ее на руки и понес наверх. Она чувствовала себя невестой, закрыла глаза, наслаждаясь всем происходящим, как в приятном сне, в котором день повторяется снова и снова. Она почувствовала, как ее осторожно положили на мягкую кровать. Хотя она поняла, что с этой кровати она встанет другой, у нее не было желания уйти или убежать. Наоборот, она хотела испытать близость и разделить ее с любимым мужчиной. Несмотря на ее скромность, внутренний голос толкал ее на это приключение, а тело соглашалось. Она слышала, как закрылась дверь. Не вставая, она смотрела на смесь белых и серых красок за окном, на то, как снежинки бились в стекло и собирались на подоконнике, слушала, как ветки елей, дрожащие от ветра, иногда скрежетали о стекло. Справа от кровати, слева от двери, была изразцовая печь. Она поняла, что огонь горел уже некоторое время, потому что поленья обуглились и превратились в светящиеся уголья.

Шура следила за тем, как Сеит встал на колени перед печкой, чтобы раздуть огонь. Он взял одно из поленьев с мраморного пьедестала и положил его на медленно тлеющие угли, затем добавил еловых шишек. Шишки зарделись и окружили пламенем большое сухое полено. Затем он встал и медленно пошел к кровати, пытаясь сдержать свою страсть, зная, что все это оттянет то, что должно было произойти, всего на несколько минут. Он сел на край кровати и взял ее руки в свои. Стараясь не касаться ее тела, он выгнулся, чтобы дотянуться до ее губ. Он был осторожен, чтобы она не испугалась и не убежала, передумав. С огромным терпением он поцеловал сначала ее щеки, затем шею и ждал сигнала, показывающего ее желание заняться любовью. Медленно их тела сблизились. Даже теперь Сеит хотел подготовить ее медленно. Он смотрел ей в глаза, когда начал расстегивать ее платье. Ее глаза сияли, сияли застенчивостью, но были полны желания. Когда он снял с нее платье, она вспомнила, что никто, кроме ее матери, сестры и няни, не видел ее в белье, и инстинктивно прикрылась руками. Сеит заметил это и сел на пол рядом с кроватью. Он взял ее руку, закрывавшую грудь, в свою и сказал:

– Я не хочу, чтобы ты делала что-то, о чем потом пожалеешь. Ты не должна никогда ругать себя или меня за это.

Он продолжал:

– Я очень хочу тебя, но это не значит, что я в малейшей степени принуждаю тебя. Ты очень дорога мне, моя маленькая Шура, понимаешь? Ты так отличаешься от других. Даже если я никогда больше не увижу тебя, в моих глазах, в моей памяти ты навсегда останешься как самая милая и самая красивая девушка, которую я когда-либо знал.

Упоминание о разлуке вновь напомнило Шуре о ненадежности ее положения. Сегодня вполне могла быть их последняя встреча, и она не хотела потерять его любовь. Она подставила ему губы. Сеит притянул ее к себе и положил на ковер, затем начал нежно целовать и ласкать ее, пока одно за другим ее одеяния не исчезли. Они оба чувствовали, что это объятие продлится очень долго. Он вынул заколки из ее прически, чтобы освободить ее густые светлые длинные волосы. Теперь оба были полностью обнажены. Языки пламени играли светом на ее изысканном теле, делая его где-то бронзовым, где-то белым, а где-то темным.