Свидание на крыше - Светлана Лубенец Страница 10

В клубе «Колесо» было многолюдно, темновато и дымно. Голубоватый дым явно не был сигаретным. Похоже, его напускали для особого антуража. Наверно, именно в нем была фишка этого клуба. Гремела музыка. Вера такую не любила. Жесткая, дробная, она давила ей на мозги и не давала отпустить себя и хоть както расслабиться. Девочка впервые была в таком месте. Она не знала, как себя вести, что здесь принято, что нет, куда пойти, куда встать, где приткнуться. Продираясь сквозь толпу хохочущих, громко переговаривающихся завсегдатаев, она неожиданно выбрела на танцпол. Как танцевать под подобную музыку она тоже не знала. Толпа на медленно поворачивающейся площадке в виде огромного колеса както лениво перебирала ногами, как показалось Вере, совершенно не в ритм музыке. Но, похоже, никого здесь не беспокоило, как он выглядит и что о нем подумают. Прямо перед Верой тоненькая высокая девушка танцевала одна, сама по себе. У нее были закрыты глаза, руки вытянуты вверх, и оттого она казалась еще более стройной, похожей на молоденькое деревце с двумя тонкими, сплетенными друг с другом ветками.

А что? Пожалуй, и ей, Вере, надо презреть все и всех и начать свой последний танец. Говорят, существует особая прощальная лебединая песнь, после которой лебедь, потерявший возлюбленную, разбивается о скалы. А у нее будет лебединый танец! Последний! Ей ведь куда хуже, чем тому лебедю! Она потеряла вообще всех!

Вера осторожно ступила на вращающийся танцпол. Одно это медленное вращение уже вырывало из действительности. Девочка специально встала спиной к движению, и ее начало потихоньку как бы выносить из жизни. Она подняла руки вверх и, как та девушкадеревце, закачалась в такт скрежету и грохоту странной музыки, заполнившей зал. Через некоторое время она даже смогла уловить в ней какуюто не то мелодию, не то основную мысль, как бы рефрен. И уже ждала повторения того, что уловила и что совершенно точно накладывалось на колебания ее собственной души. И тела! Да, тело тоже принялось будто само собой совершать движения. Ах, какой же получался танец… И впрямь лебединый. Последний. Танец Веры, утратившей веру.

Она уже почти совсем выпала из действительности, когда вдруг услышала прямо у уха:

— О, гляди! Кажись, Верка!

— Неее, не она…

— Да она! Филимонова из «А»!

— Ага! Ишь, разрисовалась вся! Думала, не узнают! Во дура!

— Верк! А Верк!

Вера открыла глаза. Перед ней стояли трое парней. Она их, конечно же, узнала сразу. В отличие от них, у нее сомнений не было никаких. На нее в шесть глаз смотрела троица из параллельного девятого «В». Главным среди них был Данька Рыбин. Он имел прозвище Рыба не только благодаря своей фамилии. Его лицо с толстыми, всегда приоткрытыми губами и бесцветными глазами навыкате очень напоминало рыбье. Рыба был большим мерзавцем, от которого стонала вся школа. Его боялись и старались не задевать даже старшеклассники. Свита Рыбы состояла из двух «оруженосцев», которых боялись не меньше, но только потому, что знали, кто за ними стоит. Прозвище одного из парней было отвратительным — Харя. Почему его так прозвали, Вера не знала. Лицо Хари было вполне симпатичным, открытым, кареглазым. Второй, Вова Фонарев, естественно, прозывался Фонарем и выглядел вполне соответствующе своему прозвищу. Его лицо вечно было украшено разнокалиберными синякамифонарями, переливающимися разными цветами, а потому вид он имел самый устрашающий.

Та прострация, в которую Вера впала, слетела с нее мигом. Общаться с этой троицей у нее не было никакого желания даже при смерти, а именно так она себя и ощущала. Но не пороть же им глупость на счет того, что она никакая не Вера Филимонова, что они ошиблись в призрачном свете танцпола.

— Что вам надо? — спросила она как можно миролюбивей.

— Намто? А ничего особенного, — ответил за всех Рыба. — Мы тут свои пацаны, а ты чего приперлась?

— Так… Посмотреть захотелось, что тут происходит…

— Ну и как? Похоже, нравится! Ишь глазки закатила!

— Ничего так… нормально…

— А пошли с нами по коктейльчику дернем! Деньгито, небось, есть, раз сюда подвалила!

Вера посмотрела в рыбьи глаза Рыбы, подумала с минуту и ответила:

— А что… пошли, пожалуй!

Харя както довольно цыкнул, Фонарь тоже издал чтото нечленораздельное, а Рыба довольно хохотнул. Вера сошла с крутящегося колеса и отправилась вслед за компанией. Они привели ее в бар, еще более задымленный, чем остальные помещения клуба.

— Че будешь? — спросил ее Рыба, когда они уселись вокруг круглого столика в углу бара.

— Откуда я знаю, что тут есть… — пролепетала Вера. — Сами закажите, а я деньги отдам.

— Оно и правильно, — подал голос Харя, и глаза его не подоброму блеснули.

Вера при этом даже обрадовалась. Ей ведь и надо, чтобы сегодня все закончилось, а подоброму, не подоброму — все равно. Эти козлы явно хотят ее напоить. Если они тут, как выразились, свои пацаны, то им продадут даже алкоголь любой степени крепости, несмотря на то, что несовершеннолетние. А она, Вера, выпьет все, что они ей принесут, и даже готова переплатить за напиток, на что они, безусловно, рассчитывают. В состоянии опьянения гораздо проще решиться на то, на что она решилась. Рыбья компания, конечно же, в «Лучших друзьях» не висит. Они больше по подворотням. Странно, что в такой навороченный клуб ходят. Может, хозяина знают… В общем, они не подозревают, что надо ненавидеть Веру Филимонову. Они просто хотят использовать ее в какихнибудь своих гнусных целях. Ну и на здоровье! Это именно то, что ей сейчас нужно!

Коктейль, который шмякнул перед ней на столик Фонарь, оказался почемуто очень горьким. Может быть, она, Вера, просто никогда не пила такие крепкие напитки. В сущности, она вообще никогда ничего не пробовала крепче пива, да и оно ей вовсе не понравилось. А эту гадость она вольет в себя до последней капельки!

С трудом выпив полстакана, Вера спросила:

— Сколько стоит?

— Нисколько! Это тебе бонус! — ответил Харя, и все трое расхохотались. — Захочешь еще, вот за следующий и заплатишь!

Вера очень сомневалась, что захочет еще. Она с трудом сделала еще пару глотков и поставила стакан на стол, поскольку с головой и так уже происходило чтото странное. Она стала на удивление легкой и невесомой. Это было бы приятно, если бы окружающее так странно не надвинулось на нее. И без того не слишком приятное лицо Рыбы, который сидел напротив Веры, расплылось в совершенно отвратительный блин и повисло до странности отдельно от всего остального прямо перед ее глазами, будто луна в темном небе. Потом оно сменилось другой физиономией. Вера понимала, что это лицо Вовки Фонаря. Хотела от него отмахнуться, потому что оно загораживало ей обзор, но почемуто смахнула на пол стакан с так и не допитым до конца коктейлем. Это показалось ей необыкновенно смешным, и она рассмеялась.

Потом они всей компанией кудато шли. Очень долго. Верины ноги слушались плохо, заплетались одна за другую, както чрезмерно сильно сгибаясь в коленках. Это тоже было очень уморительно. Она хотела было рассмеяться, но вдруг вспомнила, что собиралась нынче вечером умереть и даже уже станцевала прощальный лебединый танец. Она резко остановилась и сказала своим попутчикам, чтобы они тоже прониклись важностью момента: