Навек с любимым - Карла Кэссиди Страница 10

– Но я и есть фермер, и всегда был им – простым фермером.

На какой-то миг они встретились взглядами. В глазах Фрэнсин Трэвис разглядел невысказанные упреки, однако, не желая чувствовать себя виноватым, быстро отвел взгляд.

Он знал, как она мечтала о том, чтобы они оба поехали в Нью-Йорк, нашли бы работу на сцене. Но сам он никогда об этом не думал, чувствуя свое иное предназначение.

Фрэнсин вздохнула и отвела взгляд в сторону.

– Сколько времени они уже этим занимаются? – Она махнула рукой в сторону Поппи и Грэтхен.

Трэвис пожал плечами.

– Почти весь день. За это же время Поппи мог бы построить три конуры, но ведь ему помогает Грэтхен.

Фрэнсин улыбнулась и покачала головой.

– Поппи проявляет удивительное терпение – кто бы мог подумать? – печально произнесла она.

– Прошло пять лет, Фрэнсин. Люди меняются. – Трэвис сжал кулаки, пытаясь перебороть желание протянуть руку и коснуться ее волос, намотать на палец шелковистые прядки.

Его раздражало, что, несмотря на то что она бросила его, разбила и растоптала его сердце, он по-прежнему тянулся к ней.

– Поппи не изменился, – сказала ему Фрэнсин. – Просто невозможно не полюбить Грэтхен. Она такая добрая, не желает ни в ком видеть ничего дурного. – И она снова отхлебнула пива.

Трэвис мог себе представить, какой вкус был у ее губ – этакая смесь меда с холодным пивом. Он явственно припомнил ее мягкую, гладкую кожу, ее жаркое тело. И вновь им овладела ярость.

– А где ее отец? – спросил он, понимая, что эта опасная тема не утихомирит его, а, напротив, пробудит в нем более опасные чувства и страсть.

Он почувствовал, как она вздрогнула и напряглась.

– Он больше не является частью нашей жизни.

Трэвис спрашивал себя, любила ли она его так отчаянно или же, в первые месяцы почувствовав себя одинокой в большой городе, бросилась в чужие объятия. Во всяком случае, теперь это не имеет значения.

– Это очень плохо, – ответил он. – Я сам в детстве потерял отца и знаю, какая пустота образуется после такой утраты.

– С Грэтхен все в порядке, – с вызовом произнесла Фрэнсин. – Она прекрасно приспособилась. Ей вполне хватает меня. А я люблю ее за двоих.

– Понятно. – Трэвис умоляюще поднял руки. – Не надо мне ничего доказывать.

Фрэнсин снова посмотрела на дочь.

– Она даже никогда не спрашивала про своего отца. В детском саду, куда она ходит, большинство детей из неполных семей, а если она когда-нибудь спросит меня о нем, я честно отвечу ей. Но пока этот вопрос ее не беспокоит. – В голосе ее прозвучала непреклонная нотка.

– Мамочка, посмотри! – Грэтхен стояла возле конуры, и личико ее сияло от гордости. – Все готово!

– Замечательная вышла конура, детка, – ответила Фрэнсин.

Грэтхен взяла Красотку за поводок, знакомя ее с новым домом, а Поппи тем временем присоединился на крыльце к Фрэнсин и Трэвису.

– Бетти Джин задала тебе сегодня жару? – спросил он, усаживаясь в стоявшее на крыльце кресло-качалку.

– Не больше, чем всегда, – ответила Фрэнсин. – Я бы сказала, что в этой женщине энергии больше, чем в трех людях вдвое моложе ее.

– Да, она молодец. У нее прекрасно поставлено дело.

– А также она главная сплетница во всем городе, – сухо заметил Трэвис.

Фрэнсин засмеялась, и эти мелодичные звуки вновь пробудили в душе Трэвиса желание.

– Насчет этого ты абсолютно прав. Я не проработала с нею и пятнадцати минут, как узнала обо всем, что случилось с каждым с тех пор, как я уехала отсюда.

Трэвис встал, вдруг почувствовав, что чем раньше он уйдет, тем лучше. Смех Фрэнсин, ее запах, каждое ее движение – все вызывало у него желание. А он не хотел этого.

– Мне пора домой, – сказал он, спускаясь по ступенькам.

– Мы будем ждать тебя на ужин, – предложил Поппи.

Трэвис покачал головой.

– Нет, спасибо. Мне кое-что надо поделать дома.

– Пока, Трэвис! – закричала ему вслед Грэтхен.

Он помахал девчушке, потом забрался в свой грузовичок и завел двигатель. Пересекая лужайку, соединявшую земли Поппи с его собственными владениями, он размышлял, почему спустя столько лет, после всех этих обид и несмотря на злость, он по-прежнему испытывает влечение к Фрэнсин.

Может, это оттого, что наступает вечер. Ведь когда-то именно в это время я начинал предвкушать свидание с ней. Когда солнце на западе клонилось к закату, сердце мое от волнения начинало биться быстрее. И как бы я ни уставал от школы или потом от работы в поле, я никогда не уставал настолько, чтобы отказаться от свидания с Фрэнсин.

Иногда они просто сидели рядом, и им не нужно было ни разговаривать, ни касаться друг друга, чтобы чувствовать себя счастливым. Главное – они вместе! Иногда они целовались, ласкались, с трудом останавливаясь, чтобы полностью не потерять голову. Тогда он шел домой, настолько распаленный будоражащей любовной игрой, что порой по нескольку часов кряду не мог заснуть.

Почему-то он всегда считал, что когда они с Фрэнсин наконец займутся любовью, то это свершится в большой мягкой кровати, где она будет его женой. Однако этого не произошло. Последняя ночь, что они провели вместе, стала всплеском отчаяния и любви. Это последнее воспоминание все время терзало и в то же время согревало его.

Воспоминания – вот что владеет мною, и более ничего. Просто воспоминания о страсти, отголоски прошедших сладостных мгновений, которые навсегда запечатлелись в моем мозгу.

Трэвису стало легче оттого, что он нашел своим ощущениям рациональное объяснение. Ну конечно, все дело в этом. На какой-то миг мною просто завладели воспоминания о том, как я любил Фрэнсин, как нам было хорошо, но это не имеет никакого отношения к реальности, к тому, что сейчас происходит. Разве я мог не сохранить никаких чувств после нашей близости? И надо быть полным дураком, чтобы поверить в то, что он испытывает к ней нечто большее, чем просто нежность. Нежность, рожденная воспоминаниями прошлого?