Султан и его гарем - Георг Борн Страница 10

Затем следовали генералы в блестящих мундирах, принадлежавшие к свите султана.

Великий визирь шел окруженный всеми министрами и верховными советниками, а за ними тянулся длинный хвост дворцовых: имамов и различных придворных чинов.

Мечеть сераля не пользовалась расположением султана, и он бывал тут только в торжественные дни. Любимым же его местопребыванием, как мы увидим впоследствии, был стоящий на берегу Босфора увеселительный дворец Беглербег.

При входе в священную мечеть стояли на карауле двое солдат султанской гвардии, двое капиджи-баши: Сади и вместе с ним поступивший товарищ, Гассан.

Когда шествие приблизилось, они подняли сабли. Шейх-уль-Ислам открыл двери священной мечети, и султан вместе со свитой вошел в нее.

Ни один христианин никогда не проникал в эту мечеть, и даже не все правоверные мусульмане могут входить сюда, строго охраняемую день и ночь.

Священные предметы, выставленные по случаю праздника, были: священное знамя – санджак-шериф; плащ Магомета; борода «пророка, которая после его смерти была сбрита его любимым цирюльником Сельманом; один из четырех зубов Магомета, которые были выбиты в ужасной битве при Бедре, когда на стороне Магомета сражался архангел Гавриил во главе трех тысяч других небесных воинов, и, наконец, отпечаток ступни пророка на четырехугольном известковом камне.

Эти священные предметы хранились в серебряной с драгоценными камнями шкатулке. Она стояла как раз посередине мечети на возвышении, заменявшем алтарь и покрытом богатыми украшениями. Над возвышением висели золотые лампы и страусовые яйца.

Около открытой шкатулки стояли два массивных серебряных подсвечника. Пол мечети был покрыт дорогими коврами. Внутри свет от ламп боролся с дневным светом, проникавшим в окна, сделанные в куполе.

В нише, с противоположной стороны, стоял диван для султана. Входная дверь была закрыта красной материей, покрытой золотыми надписями из Корана. В эту минуту Шейх-уль-Ислам стоял у шкатулки со священными предметами и казался повелителем. Он самодовольно наблюдал, как султан и его свита смиренно подходили к святыне и почтительно склонялись перед нею. Затем последовала общая молитва.

Вот молитва окончена, и султан, утомленный празднеством, возвратился в нишу, чтобы несколько мгновений посидеть на диване. К нему поспешно подошел Рашид-паша с изменившимся лицом – казалось, он хотел сообщить нечто особенно важное, иначе он не осмелился бы беспокоить в такую минуту его величество.

– Ваше величество в опасности! – прошептал Рашид-паша, обращаясь к султану. – Готовится заговор, и я боюсь всего самого ужасного!

– Что привело тебя к этому убеждению? – спросил султан.

– Мне показалось, что караульные что-то ненадежны! Ваше величество простит меня, если я зашел слишком далеко в своем усердии.

Это новое донесение Рашида-паши, казалось, очень неприятно подействовало на султана, и можно было заметить, что он обвинял за него того, кто передал. Султан встал и, ни слова не ответив визирю, пошел вон из ниши.

В это мгновение Магомет-бей повернулся к стоявшему у дверей Сади, чтобы передать ему тайное приказание.

Но неожиданное появление султана помешало исполнению его намерения.

Султан вышел из мечети и, проходя мимо Сади, обернулся к нему.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Сади, ваше величество, – отвечал молодой лейб-гвардеец.

– Иди вперед и убей всякого, кто стал бы тебе поперек дороги! – приказал султан.

Сади пошел перед султаном, держа саблю наготове, визири последовали за ним, тогда как Шейх-уль-Ислам и его свита еще остались в мечети.

Твердыми шагами шел вперед Сади, вполне сознавая всю важность своего положения, и внимательно осматривался по сторонам, стараясь заметить малейшую опасность и готовясь защищать своего повелителя.

Абдул-Азис с удовольствием глядел на молодого отважного солдата, с таким мужественным видом шедшего впереди.

Увидя, что султан так быстро оставил мечеть, вся свита бросилась вслед за ним, торопясь догнать и присоединиться к шествию.

Саркастическая, едва заметная улыбка мелькнула на губах Шейх-уль-Ислама, когда он взглядом провожал султана и его свиту. Затем он сделал таинственный знак Магомет-бею.

Султан дошел до своих покоев, не встретив ничего, что могло бы оправдать предостережение Рашида-паши. Затем Абдул-Азис сейчас же вышел во внутренний двор сераля, чтобы отсюда отправиться на берег Босфора. Он сел в ожидавшую его лодку, чтобы ехать в свой любимый дворец Беглербег.

Сади дошел до берега. По знаку султана он вошел в лодку и стал на часах у входа в устроенный павильон для султана, решившись не иначе пропустить врага своего повелителя, как через свой труп.

Когда султан благополучно доехал до чудесного сада, окружавшего его любимый дворец, Сади также оставил лодку и, держа саблю наголо, снова пошел впереди султана, над которым слуги несли балдахин.

Только войдя во дворец, Сади упал на колени и опустил вниз острие сабли, так как султан подошел к нему.

– Жди здесь моих дальнейших приказаний! – сказал ему Абдул-Азис и начал подниматься по покрытой ковром лестнице.

Не прошло четверти часа, как появился чиновник и потребовал того лейб-гвардейца, который провожал султана из сераля.

Сади должен был сказать свое имя, чиновник вписал его в бумагу, которую принес с собой, и дал ее Сади.

Когда последний развернул сверток, то увидел, что это указ, назначающий его подпоручиком капиджи…

В то время как в летнем дворце султана происходило это веселое событие, наполнявшее радостью сердце Сади, в серале, на дворе, при наступавшей вечерней темноте происходило другое – мрачное, впрочем, не редкость в Константинополе, как мы сами убедимся в этом впоследствии.

После завершения праздничной процессии визири собрались на совет и по окончании его оставили сераль, чтобы сесть в ожидавшие их экипажи и ехать в свои роскошные конаки – так называются в Турции богатые дома.

Из последних визирей, оставлявших дворец, был Рашид-паша. Он один шел через внутренний двор, так как его сотоварищи все более и более отдалялись от него.

Когда Рашид дошел до главного выхода, который состоит из павильона с восемью окнами над воротами, ему послышалось, что сзади чей-то голос назвал его по имени. Он невольно обернулся, и ему показалось, что он видит сзади себя человека в разорванном кафтане с зеленым арабским платком на голове, под которым что-то блестело, как золото.

Тем не менее Рашид-паша не обратил внимания на это странное явление и вышел в ворота.

В это же самое мгновение, прежде чем Рашид успел дойти до своей кареты, на него бросились с обеих сторон двое капиджи.

Ни малейшего крика, стона или шума борьбы не было слышно…