Такая разная любовь - Вера и Марина Воробей Страница 10

– Угу! Понимаешь, сильный ушиб позвоночника повлек за собой обширный отек, – заговорила Лариса научным языком. – Опухшие ткани давят на нервы. И пока отек не спадет, врачи не могут определить характер паралича – временный он или постоянный. Если временный – месяц физиотерапии, укольчиков – и он на ногах, а если что посерьезнее…

– Что здесь происходит?! – услышала Ира грозный, почти свирепый окрик. В дверях стояла та самая медсестра, которая дежурила вчера. – Почему в ординаторской посторонние? Почему вы нарушаете врачебную этику и обсуждаете больного! – Ира наконец-то поняла, что этот крик относится не к ней. Она встала и на негнущихся ногах вышла из ординаторской. Вслед ей неслось: – Я доложу главврачу после обхода. Уверена, что тебя, Лариса, ждут большие неприятности!

От морозного ветра трещали деревья. Ира шла, не выбирая дороги, и плакала. Горькие слезы текли по ее лицу, она не пыталась их остановить. Кто-то должен был плакать в этом жестоком мире!

Наревевшись и кое-как успокоившись, Ира отправилась к Жанне. «Если потребуется, буду спать у нее на коврике, словно потерявшийся щенок, – решила она, – но дождусь». Все получилось совсем не так, как она думала.

Ей сразу же открыли дверь.

– Тебе чего? – спросила высокая девушка, как Ира и предполагала – роковая красавица. И рыжеволосая. «Все-таки после Лизы Кукушкиной Егор неравнодушен к этому цвету волос», – промелькнула мысль и исчезла.

– Вы Жанна? – спросила Ира, чувствуя, что замерзшие ступни начинает покалывать иголочками.

– Ну, положим.

– Меня Ира зовут. У меня для вас записка от Егора Тарасова.

– От Егора?! Заходи. – Жанна отступила в сторону. – А что же он тебя прислал? Сам испугался прийти? – Профессионально накрашенные губы изогнулись в язвительной улыбке.

– Он не может прийти. – Ира почувствовала, что снова вступает на опасную тропу слез, и приказала себе не раскисать. – Вы прочтите записку.

– Да что ты мне «выкаешь». Уж не настолько я тебя старше. Тебе сколько лет? – Жанна поправила сползающий с плеча шелковый халат.

– Шестнадцать, – чуть прибавила Ира. Ей в начале лета исполнилось пятнадцать.

– А мне семнадцать. Почти ровесницы. Ну, где эта записка?

– Вот.

Дальше коридора они не пошли. Жанна взяла записку, не обратив внимания, что Ирины пальцы трясутся. Что пальцы, она даже не заметила, какая Ира опухшая от слез и некрасивая.

– А ты ему кто? – внезапно поинтересовалась Жанна, ероша длинные волнистые волосы удивительной густоты.

– Знакомая. Мы учились в одной школе, – заученно принялась объяснять Ира. – Я пришла проведать нашего директора в больнице и столкнулась там с Егором…

– Так Егор в больнице? – изумленно округлила глаза красавица Жанна.

– Ой! Вы… ты лучше прочти записку.

Жанна наконец-то развернула лист, пробежала его глазами.

– Он ничего не пишет, что с ним? Просто авария. – Она взглянула на Иру безмятежным взглядом. – Как он там, в этой травматологии?

– Он… хорошо. Улыбается, шутит. Придешь – сама увидишь. – Ира не любила врать, ей это плохо удавалось.

– А с чего это ты взяла, что я к нему пойду? У меня, между прочим, гордость есть. Он меня дрянью ни за что ни про что обозвал, а я вот так к нему сразу и побегу только лишь потому, что его спьяну угораздило на папочкиной машине перевернуться! Может, он от какой-нибудь случайной девицы ехал?

– Ты что, Жанна! Все совсем не так! – выкрикнула Ира, хотя и сама не знала, как было на самом деле.

– А как?

– Он… – Ира замялась только на секунду. Сердце подсказывало ей, что у нее нет выбора. Жанна обижена, а Ира на себе испытала, каким жестоким может быть Егор. – Ты ему сейчас очень нужна. Понимаешь, у Егора серьезная травма. У него временная парализация ног из-за ушиба позвоночника, возможно, понадобится операция…

– А кто тебя так подробно информировал? – недоверчиво уточнила Жанна.

– Случайно узнала. Мне одна медсестра проговорилась, потом ей за это влетело. Старшая медсестра ей сказала, что она врачебную тайну разглашает.

Жанна задумчиво похлопала ребром листка себе по ладони.

– Значит, пока еще ничего не известно. Встанет он на ноги или нет?

– Встанет. Обязательно!

– Господи, наивный максимализм, – вздохнула Жанна и посмотрела на Иру более внимательно. – Ты, оказывается, еще совсем ребенок, Ирочка. – Ира внутренне ощетинилась: сколько можно ее так называть? – Ты не представляешь себе, что это такое: ухаживать за калекой, терпеть его капризы.

– Егор не калека. Он…

– Пока ничего не ясно, – резко оборвала ее Жанна. – Конечно, Егор мне не безразличен, но я не собираюсь портить себе жизнь из-за какой-то там эфемерной любви, которая сегодня есть, а завтра ее и след простыл. – Она поджала губы и, подумав, произнесла: – Нет уж, пусть все остается так, как есть. Поссорились и расстались. Я уже смирилась с этой мыслью, привыкнет и он. Ты к нему собираешься?

– Не знаю, – произнесла потрясенная Ира. – Может быть.

– Тогда передай ему…

– Нет! – воскликнула она, предугадывая безжалостные слова: – Я не могу ему этого сказать. Ему и так нелегко, а это может ухудшить его состояние. Он же надеется, что ты придешь, ждет… записку вот тебе написал… И потом, нельзя оставлять человека в беде, даже если он тебя когда-то обидел…

– Не дави на психику, ладно? И давай больше не будем это обсуждать. Ты передала записку, я ее прочитала. Ты свое обещание выполнила, и твоя совесть чиста.

– Нет, нечиста. Я ему совру, когда приду! – заявила Ира самым наглым образом. – Ты ведь фотомодель?

– Начинающая модель, – уточнила Жанна. – Ну и что?

В голове у Иры выстроился молниеносный план действий.

– Я скажу, что застала тебя на чемоданах, что ты улетала в Италию на съемки и просто не смогла к нему вырваться, потому что у тебя контракт на руках.

– Почему в Италию? – Из всего сказанного Жанну заинтересовал только пункт назначения.

– Так, – смутилась Ира. – Не хочешь в Италию, лети в Америку, мне все равно. А когда Егор поправится, я ему все объясню.

– Ну не знаю. – Жанна нервно передернула плечами. – А впрочем, поступай как хочешь. – Она открыла дверь: – Тяжело тебе, наверное, живется, Ира?

– Почему?

– Слишком уж ты совестливая и за других много переживаешь, а в этой жизни нужно думать о себе любимой.

– Мне такая философия не подходит, – ответила Ира. – Я не Великан из сказки Уайльда.

– Я этой сказки не читала.