Останься со мной! - Вера и Марина Воробей Страница 10

Впервые за целый год работы на телевидении Люся воспользовалась своим «служебным положением». Дело в том, что в отделение реабилитации, в которое положили Женю, посетителей пускали до шести часов. И хотя они с Лу опоздали на каких-то пять минут, строгая медсестра ни в какую не хотела пропускать к больному двух симпатичных девушек. Вот тогда-то Черепашка и достала свой пропуск в «Останкино».

– Я здесь по заданию редакции, – не моргнув глазом, соврала она. – Дело в том, что Женя Кочевник (фамилию Люся предусмотрительно узнала у Татьяны Сергеевны) должен был принять участие в завтрашней съемке программы «Уроки рока», а поскольку он неожиданно попал в больницу, мне поручили взять у него интервью.

И это довольно путаное объяснение вполне удовлетворило медсестру.

– Так он что, знаменитость, получается? – сосредоточенно сдвинула она брови. – Ну, если на телевидении выступает…

– Пока еще не совсем, – опустила глаза Черепашка. – Но в будущем, думаю… – Она запнулась и перевела дыхание. Люся вообще не умела врать и старалась никогда не делать этого.

– Кажется, я тебя где-то видела, – наморщила лоб медсестра.

И тут на помощь пришла Лу:

– По телевизору. Это Людмила Черепахина, или ви-джей Черепашка, – ведущая программы «Уроки рока».

– Ну ладно, – удовлетворенно улыбнулась медсестра. – Раз такое дело, проходите. Только недолго! Полчаса хватит?

– Конечно, – обрадовалась Люся и потянула за рукав Лу. – Спасибо большое! – уже на ходу крикнула она медсестре.

– Ну, ты даешь! – шепнула Лу Черепашке, едва они отошли от медсестринского поста. – Лихо выкрутилась!

Женина палата оказалась в самом конце коридора. Приблизившись к двери, подруги услышали перебор гитарных струн.

– Подожди! – задержала Черепашка руку Лу и приникла к двери.

Подруга посмотрела на нее с удивлением.

– Подслушивать некрасиво, – прошелестела она прямо над Люсиным ухом.

– Тихо! – взмолилась Черепашка и застыла, прислушиваясь.

Прозвучало вступление, и Женя негромко запел:

Все тише и тише шаги за спиной,

Как отзвучавшие ноты,

Я прошепчу: «Останься со мной!

Останься со мной!» Но ты…

Уже далеко…

Песня была мелодичной и печальной, а Женин голос – мягким и чуть-чуть хрипловатым. Он повторил последнюю строчку, а затем, ударив по струнам с неожиданной силой, запел тонким фальцетом. Ритм мелодии ускорился и стал значительно жестче. Люся поняла, сейчас Женя сдерживает себя, чтобы не сойти на крик. Все-таки это больничная палата, а не какой-нибудь рок-клуб! И еще Черепашка поняла, а вернее, почувствовала: песня, которую она слышала, рождалась именно сейчас, в эту самую минуту.

Криком себя обрушив,

Зажму коленями уши…

Внезапно Женя замолчал, несколько раз дернул самую тонкую струну, а потом раздался короткий глухой звук. «Гитара ударилась о стену или о спинку кровати, – на слух определила Черепашка. – А вдруг он почувствовал, что кто-то подслушивает за дверью?» – испуганно подумала она и неожиданно для себя самой постучала.

– Войдите! – послышалось из палаты.

И в одном этом слове Жене удалось передать и удивление, и надежду, и радость.

«Думает, это Маша», – решила Черепашка.

Сейчас Женя выглядел совсем по-другому. Взгляд его огромных серых глаз стал куда спокойнее, чем тогда, когда он смотрел на Люсю с крыши. На впалых щеках появился легкий, едва заметный румянец. И губы не казались уже такими бледными. Теперь они четко вырисовывались на Женином лице, и Черепашке даже показалось, что он улыбается.

– Привет, – поздоровалась Люся.

Тут ее взгляд упал на гитару. Та стояла в узком промежутке между стеной и спинкой кровати. Как раз на расстоянии вытянутой руки.

«Не вовремя мы приперлись! Не дали человеку песню сочинить!» – подумала она, а вслух сказала:

– Познакомься, это моя подруга Лу… В смысле, Луиза, – поправилась Черепашка. – Ты не пугайся, мы сейчас уйдем…

– Да не такие уж вы и страшные, – окинул их насмешливым взглядом Женя. – Проходите. Правда, стул у меня только один, но я могу попросить у соседей…

– Не стоит, – небрежно махнула рукой Лу. – Если ты не против, я присяду на краешек кровати, – сказала она и, не дожидаясь приглашения, опустилась рядом с Женей.

Впрочем, кровать была застелена покрывалом. Упомянутый хозяином стул стоял у окна. Туда и прошла Люся, решив, что место это вполне ей подходит. Она вообще любила сидеть у окна. Даже тарелку с едой частенько ставила не на стол, а на подоконник.

Татьяна Сергеевна не преувеличивала, когда сказала, что Женина палата уютная. Все пространство пола устилал узорчатый оранжево-желтый линолеум, а рядом с кроватью лежал овальный серо-голубой коврик. Мебель состояла из стула, маленького круглого столика, светлой пластиковой тумбочки, кровати и холодильника, стоящего в углу, справа от двери. На чистых светло-абрикосовых стенах комнаты висели керамические панно, изображающие каких-то животных. Приглядевшись, Люся узнала в них персонажей басен Крылова. На одном панно, задрав кверху острую мордочку, сидела Лисица, Ворона же, с сыром «во рту», высокомерно взирала на нее с ветки дерева. На втором Черепашка разглядела членов незадачливого квартета – Осла, Козла, Мартышку и косолапого Мишку. Все они держали в лапах музыкальные инструменты. Напротив, прямо над Жениной койкой, висели Волк и Ягненок, а над дверью красовался упитанный и самодовольный Кот. И хотя Повар на панно отсутствовал, Люся решила, что данное творение служит иллюстрацией к басне «Кот и Повар».