Заблудшая душа - Вера и Марина Воробей Страница 10

Катя не обманула ее, когда говорила, что брат – настоящий красавец. Но, если честно, Веронику никогда не привлекали слишком правильные и красивые черты, особенно когда речь шла о мужских лицах.

– И все-таки где-то я тебя уже видел, определенно… – Артем сосредоточенно наморщил лоб и слегка картинно сощурил свои небесно-синие, почти такого же оттенка, как у Вероники, глаза.

– Не знаю, – пожала плечами Вероника. – Наверное, вы ошиблись…

– Вообще-то у меня феноменальная память на лица, – самодовольно сообщил Артем и добавил: – Как у художника. Хотя художник у нас вообще-то Кир, а я актер.

– Кто меня звал? – послышалось из кухни, и спустя мгновение в дверном проеме нарисовалась широкоплечая, излучающая надежность и основательность фигура. Лицо Кира оказалось улыбчивым и добродушным. Сдвинув брови «домиком», он воскликнул: – Тема, что же ты меня не предупредил, что в доме полно дам?

– Это Катюха моя, что ли, дама? – скривил губы Артем, хотя друг явно намекал на Веронику.

– А как вас зовут? – просто спросил у Вероники Кир, проигнорировав замечание Артема. – Я Кирилл.

– Очень приятно, – улыбнулась Вероника и, явно смутившись, представилась: – Вероника.

– Кир, а Кир, – обратился к другу Артем, – тебе не кажется знакомым лицо этой куколки? Хотя черт его знает, может, просто типаж такой распространенный, – вслух размышлял он, как бы походя произнося довольно обидные для любой девушки слова.

Но Вероника никак не отреагировала на эту бестактность. Во всяком случае, если слова Артема и задели ее самолюбие, то девушка умело это скрыла. Зато Кирилл тут же ринулся в бой:

– Ты думай, наверное, что говоришь! – прикрикнул на Артема он. – «Типаж распространенный»! Это ж надо такую чушь сморозить! Да если хочешь знать, у Вероники редкостное лицо, уникальное, я бы сказал… Оно несет на себе печать ярко выраженной индивидуальности! Ты только взгляни на ее глаза, брови! А линия профиля! – чуть наклонил голову набок Кирилл. – Это я тебе как художник заявляю.

Щеки Вероники вспыхнули, она потупила взгляд, потом подняла его и тут же опустила снова. По всему было видно, что ей жутко неловко.

– Вероника, извините меня ради бога, – молитвенно сложил на груди руки Кирилл. – Я вовсе не хотел вас смущать… Многим девушкам нравится, когда им говорят комплименты…

– Так, значит, это были комплименты? – В считанные секунды Веронике удалось совладать со своими чувствами.

От ее былого смущения и следа не осталось. Теперь девушка смотрела парню прямо в глаза. В них читался вызов, а ее голос звучал уверенно и звонко.

Подивившись столь резкой перемене, Кирилл, однако, не растерялся:

– Комплименты далеко не всегда подразумевают ложь или даже преувеличение. В моем понимании сделать женщине или девушке комплимент означает подчеркнуть ее достоинства в адекватной форме.

– И всегда вам удается найти эту адекватную форму? – Теперь Вероника была настроена чуть ли не воинственно.

Наступая на Кирилла, она скользила внимательным и чуть насмешливым взглядом по его лицу: глаза карие, довольно большие… Выражение у них забавное. Не понятно, то ли шутит Кирилл, то ли говорит серьезно. Во всяком случае, в глазах его постоянно какие-то огоньки пляшут… И губы… Кажется, будто бы он все время пытается сдержать улыбку. Волосы русые, густые… Ему бы, наверное, очень пошла бейсболка… Кожа смуглая, а в уголках глаз собрались лучики, и возле губ, с обеих сторон, тоже две тонкие линии обозначились. Это так называемые мимические морщины… Наверное, Кирилл часто улыбается…

И тут Вероника поймала на себе взгляд Кирилла. Он смотрел на нее с удивлением или даже с тревогой.

– Вы меня не слышите? – прочитала Вероника по его губам.

Мотнув своим светло-русым хвостиком, девушка улыбнулась:

– Вообще-то за мной такое водится, – сконфуженно проговорила она. – Когда задумаюсь о чем-то, слух будто бы отключается.

Вот опять с ней произошло это. Вероника настолько увлеклась изучением лица Кирилла, что не услышала ответа на свой же вопрос про комплименты. Но сейчас она уже с трудом могла вспомнить, о чем шел разговор минуту назад. И если Артем хвалился своей якобы феноменальной памятью, то у Вероники память была просто фотографической. Раз сконцентрировавшись на чьем-либо лице, она запоминала его на всю жизнь. Причем запоминала в мельчайших деталях, все морщинки помнила даже спустя несколько лет. Именно это качество позволяло Веронике рисовать по памяти портреты близких или просто знакомых, а зачастую и совершенно случайных людей.

Но вот что удивительно – далеко не каждое лицо притягивало к себе ее взгляд. И это ни в коей мере не зависело от того, красивым или нет было лицо, на котором Вероника концентрировала свое внимание. Вот, например, Артем был явно красивей Кирилла, ну, если судить по общепринятым меркам. Однако по его лицу Вероника лишь скользнула безразличным взглядом, ни на секунду на нем не задержавшись. Но когда чье-то лицо приковывало к себе внимание девушки, она настолько концентрировала на нем свое зрение, что все остальные органы чувств на несколько секунд просто отключались. Эту особенность Вероника заметила в себе уже давно, года три назад. И происходило это всегда помимо ее воли, подчас в самых неожиданных местах и ситуациях. А потом, когда все остальные органы чувств «включались», Вероника неизменно начинала ощущать сильнейшее напряжение, каждая клеточка ее существа словно начинала мелко вибрировать. И в этом странном состоянии девушка пребывала обычно до тех пор, пока не изображала на бумаге портрет того, чье лицо привлекло к себе ее внимание, будто запечатленный, «сфотографированный» за несколько секунд образ подзуживал ее изнутри.

Вот и сейчас девушка наверняка знала, что не успокоится до тех пор, пока не найдет подходящий лист бумаги. Небольшой набор акварельных красок и кисти, а также несколько простых карандашей разной мягкости всегда лежали в ее рюкзаке, а вот бумагу по понятным причинам Вероника с собой не носила. В поисках чего-нибудь подходящего девушка принялась озираться по сторонам.

– Скажите, может, вам что-нибудь нужно? – участливо спросил Кирилл.

– Нет, нет, – поспешно отказалась Вероника, ругая себя последними словами. – Я просто забыла, куда повесила вчера свой рюкзак, – нашлась наконец она, решив, что с портретом придется подождать, по крайней мере до возвращения Кати.

– А это не ваш? – Кирилл сдернул с дверной ручки темно-зеленый с бордовыми вставками холщовый рюкзак фирмы «татоnка».

– Спасибо, мой, – улыбнулась Вероника.

Она очень любила свой удобный, надежный, служивший ей уже целых четыре года рюкзак. Расставание со старой, проверенной, испытанной годами вещью всегда было для Вероники чем-то требующим от нее немалого напряжения душевных сил. Утверждение, что любая вещь носит в себе частичку души хозяина, являлось для нее непреложным фактом, а не красивой фразой.

– Я пойду умоюсь? – Вероника приняла из рук Кирилла рюкзак и неуверенно шагнула к двери.